Гордеев позволил себе улыбнуться:
– У него два свидетеля. Тут шевели пальцами, не шевели – толку мало будет.
– Но можно же как-то этих свидетелей нейтрализовать. Хотя бы попытаться.
– В смысле убрать? Родную мать и тетку, которая его в детстве на руках носила? Я, признаться, в глаза пока не видел своего подзащитного, но почему-то не верю в то, что у него хотя бы мысль такая возникла. Да и вы не верите. Просто слишком торопитесь с выводами и логическими построениями.
– Ну хорошо, – скрытой издевки в словах собеседника Волочаев не заметил, – но внятно изложить мотивы преступления он мне мог бы?
– С какой стати? Если бы все преступники излагали работникам прокуратуры мотивы своих преступлений, мы с вами остались бы без работы.
– А вы действительно считаете, что он преступник?
Гордеев изумленно приподнял бровь:
– То есть? Существуют сомнения в том, что убийство совершил именно Коробков?
– Да нет, – Волочаев смутился. – Просто… Вы же адвокат. Должны его выгораживать… Ну в смысле защищать…
«Ох, ну и дурак, – раздраженно подумал Гордеев, – неопытность неопытностью, но все, что он говорит, ни в какие ворота. Просто идеальный следователь, когда нужно закончить дело в одну неделю и отправить человека под суд. Так, так…»
– Коллега, – адвокат снова затянулся сигаретным дымом. – Мне кажется, что вы неправильно представляете себе положение вещей. Неправильно в корне. У меня нет цели освободить от заслуженного наказания преступника. И не должно такой цели быть. Как и у вас не должно быть желания во что бы то ни стало упечь данного конкретного человека за решетку в возможно короткие сроки. Наша с вами общая задача – докопаться до истины. А докопавшись, по возможности добиться справедливого приговора. Не как можно более мягкого или, наоборот, строгого, но справедливого… В каких отношениях до совершения преступления состояли подозреваемый и жертва? Они были друзьями в школе? Товарищами по работе?
– Пока мне не удалось это выяснить. Коробков работает в каком-то НИИ в Дубне…
– В каком-то?
– А что?
– Ничего, продолжайте, – Гордеев уже с трудом сдерживал раздражение.
– Ну вот. А убитый, судя по документам, никакого отношения к физике не имел. Значит, не товарищ по работе…
– Логично, – адвокат загасил окурок и подозвал официанта. Дальше продолжать этот разговор не имело смысла. – Пойдемте, я посмотрю бумаги. Может быть, это нам поможет.
Главное – не раздражаться. Спокойнее, адвокат Гордеев, спокойнее.
По возвращении в свой кабинет Волочаев создал для вежливого адвоката максимально удобные условия для работы: убрал со стола лишние бумаги, пододвинул пепельницу (Гордеев отрицательно качнул головой). И на том спасибо.
Так. Протокол. Сколько страниц? Ого! Ну, по крайней мере, этот Волочаев человек обстоятельный. Стиль изложения, конечно, хромает, но что поделаешь! Зато все подробно. Так. Так. Нельзя сказать, что подробности сильно захватывают, а вот это совсем лишнее, а вот это… Стоп!
Одно место в протоколе заинтересовало Гордеева чрезвычайно. Размышляя, адвокат просидел над нужной страницей не менее получаса. Потом, ничего не пропуская, дочитал документ до конца. Вернулся к так заинтересовавшим его подробностям. Взглянул на часы. Пожалуй, можно (и даже нужно!) успеть еще и сегодня. Разрешение получено. Хорошо, что с утра подсуетился. Надо ехать.
Попрощавшись со следователем, Гордеев вышел из кабинета, спустился по лестнице, в третий раз за день вернул охране временный пропуск и, хлопнув входной дверью, направился к своей машине.
