И с этими платьями что-то было не так. Скай, нахмурившись, присмотрелся к ближайшей картине. На светло-розовой ткани темнели пятна, будто корсет испачкали чем-то красным. Неужели?…
Скай шагнул ближе, вглядываясь в полотно. Так и есть – это кровь. Он огляделся: платья всех девушек «украшены» алыми отметинами. Будто под одеждой скрывались глубокие раны, из которых сочилась кровь, живописно пачкая расшитую ткань. Кто и зачем нарисовал все это? Кому пришло в голову создавать или собирать изображения девушек в окровавленных платьях?
Сами призраки пугали куда сильнее нарядов. Искаженные страданием полупрозрачные лица будто просвечивали сквозь бледные лики девушек на портретах и взирали на живых кто с мольбой, кто с ненавистью. Волшебник смотрел в безумные глаза на картине и не мог поверить, что кому-то удалось так подлинно нарисовать самую суть невыносимой муки. Сам не понимая зачем, Скай протянул руку и коснулся полотна.
И тут же отдернул пальцы. Ледяной, почти обжигающий холод немертвого. Призраки были настоящими! Их не нарисовали, а запечатали в картины. Кто-то собрал коллекцию призраков, «привязав» их к полотнам?
Волшебник вскинул руку, готовя изгнание. Но призраки на полотнах не двигались, и он тоже остановился. Даже одного неупокоенного лучше изгонять ритуалом, а не собственными силами. Пока что никто на них не нападал. Да и амулеты от нежити смогут сдержать, по крайней мере, первую атаку. Наверное, можно осмотреться.
– Что будем делать? – шепотом спросил Пит.
– Оглядимся тут, постараемся понять, что здесь вообще происходит, – так же шепотом ответил Скай. – Ничего не двигаем, заметных следов стараемся не оставлять.
Говорить вслух в присутствии множества ужасных свидетелей не хотелось. И Скаю вовсе не казалось, что призраки могут пробудиться от шума. Он совершенно отчетливо понимал, что эти застывшие глаза – видят. Что призраки не способны забыться сном. Что страдание продолжается.
Волшебник встряхнулся, как вымокший кот, и отвел взгляд от картины.
– На картины не засматриваемся. Если кто начнет слышать голоса – сразу же говорим об этом остальным. Ни на что не соглашаемся, вообще избегаем слов, которые можно принять за согласие, – напомнил он спутникам. – Ну и про ловушки не забываем.
Пит молча кивнул. К немертвым он относился со всей серьезностью.
Линт открыл было рот, чтобы подтвердить, что инструкцию понял, но тут же опомнился.
– Кстати, я там, еще в том коридоре, следы видел, – громким шепотом вдруг объявил Пит. – От сапог с интересными такими подковками. Прямо себе такие захотел.
Студент уставился на кучера, как на умалишенного, потом чуть расслабился. Чего только люди не городят, чтобы отвлечься от страшного. Сапоги так сапоги. Все лучше, чем в панику впадать от искаженных лиц на картинах.
Скай же понял сразу. Сапоги с вычурной подковкой на каблуке он подарил Нику в первый день отпуска. Волшебник огляделся, но, как и ожидал, никого не увидел. Ладно, если травник считает, что лучше оставаться незаметным – пусть. Хотя с точки зрения Ская лучше бы Нику всего этого не видеть. Будет потом снова от кошмаров просыпаться.
Мысли о друге неожиданно помогли самому волшебнику собраться. Зал, полный чудовищных картин, снова стал всего лишь старым пыльным подземельем. Ну да, с призраками, а так – не намного страшнее некоторых залов в ларежском музее. Да там, пожалуй, и пожутче экспозиции найдутся.
