Август рассуждает слишком легко. Словно рассказывает про то, как пек пирожки на выходных. Слишком неэмоционально и слишком незаинтересованно, как будто ему скучно.
– Я… ничего такого не… не помню, – старик не понимает как такое возможно. – Не чувствую ног, словно их нет.
– Вы хорошо восстанавливаетесь, но нижняя часть тела полностью парализована. Я не уверен, но похоже на то, что импульсы нервной системы не доходят до мышц нижних позвонков. Комплекс упражнений не помогал даже после микроинсульта. Сейчас же, боюсь, без серьезного медицинского оборудования я не смогу ничем помочь.
Старик смотрит куда-то в пустоту остекленевшим взглядом. До него никак не может дойти общий смысл сказанных слов. Он сидит и думает о вещах, совершенно никак не связанных с ситуацией, сбивается со своей мысли, возвращаясь назад, и переводит взгляд на Августа, словно ищу у него помощи. Август повторил все, что сказал за последние несколько минут и только тогда старик смог продолжить разговор. Однако, логика его мысли не прослеживалась.
– Ты же обманываешь меня, да?
– Почему вы так думаете?
– Потому что… потому что у меня нет ног.
– У вас есть ноги.
– Тогда я хочу увидеть их, – настаивал старик.
– Хорошо.
Август подошел к старику и начал медленно стаскивать с него одеяло. То, что открылось под ним повергло старика в еще больший шок, чем мысль о том, что у него не работают ноги. Увидев свои нижние конечности, старик вскрикнул от неожиданности. Одеяла скрывали две тонкие безжизненные «палочки», и тяжело было сразу признать и принять то, что «палочки» являлись частью его тела. Кости, обтянутые кожей почти коричневого цвета, соединялись между собой непропорционально большими коленями. На бедрах не осталось ни мяса, ни мышц, а кожа сплошь покрыта язвами и синяками. Старику было тяжело поверить в то, что это его собственные ноги… что они принадлежат именно ему, хотя должны принадлежать какому-нибудь мертвецу, прошедшего годы концлагерей.
Старик погрузился в шоковое состояние, которое парализовало все его тело и даже мысли. Он сидел на кровати, перестав шевелиться, моргать и даже дышать. Мысли остановились, все процессы в его тело словно бы затормозились: кровь текла медленнее, а сердце почти не стучало. Старик не слышал, что говорил ему Август, он не замечал, как тот вновь натянул на него одеяло, скрыв страшные ноги. Когда перед его носом начали водить ладонью, он просто не понял, что происходит. Ступор, из которого был только один выход. Старик закрыл глаза. Слабость тут же завладела всем телом. Он неожиданно почувствовал, как сильно перенапряглись мышцы шеи, устав держать тяжелую голову. И руки без сил свисают с плеч. Всего лишь несколько секунд потребовалось на то, чтобы провалиться в темноту… был ли это сон или обморок старик так и не понял.
Когда он вновь очнулся, в его раскалывающейся голове была лишь одна мысль: «Нужно бежать!». Нужно бежать из этого ужасного места. Где-нибудь, где угодно, но точно не здесь, ему точно стало бы лучше. Только не этот подвал, только не эти ужасные серые стены с облупившейся краской и сухим, затхлым воздухом. Бежать! Но куда, а главное как? Старик видит лишь один выход из комнаты – дверь, но что за ней ему совершенно неизвестно. Даже если предположить, что каким-то чудом старик сможет добраться до нее, он не знает, что за ней. Коридоры или другие комнаты? Если это подвал, то на сколько он большой? А если это действительно бункер, то насколько глубокий? Сколько здесь этажей, как их все ему преодолеть? Глупые мысли… глупые и безнадежные. Старик даже не сможет дотянуться до ручки двери, чтобы открыть ее и покинуть свою маленькую тюремную камеру. Совершенно глупая мысль, однако, единственная правильная. Если здесь есть выход, то до него нужно обязательно добраться.
