– Выходите обратно! – прокричал Уил и заметил взгляд из-под бровей, устремленный на него, стоящего на тропинке. – А впрочем… Стойте там. Проведу.
Забрался вглубь кустарников метров на двадцать, тут можно не только в капкан отловиться, также вместо медведя в яме кольями продырявиться. Тогда Уил его не спасет, сколько бы трав и заговоров не знал.
– Стою.
Уил ступал по его следам, перед собой ворошил палкой разномастные сорняки. Что-то шевелилось в них, стрекотало, во все стороны разлетались кузнечики.
– Как же вы забрели сюда? Из города сами?
– Из города? – переспросил Дар. – А, да. Из него.
– То-то я думаю, лицо ваше незнакомо, – юноша широко улыбнулся, остановившись в теньке, в двух шагах от незнакомца. Вытер лоб, согнал муху. – На природу полюбоваться выбрались или ищете что?
– Я… – историю-то он не подготовил. А слова с языка сами не потекли, ни гладко, ни коряво. Как бы так начать, чтобы закончить маленькой Мунганзи. Умница Рей уже уболтал бы Уила на спине себя вынести, пока сам Дар стоит истуканом и пялится на лоб юноши. И как раньше не заметил?
– Глаза у вас… – Уил тоже засмотрелся. Быстро смутился, поняв, что в упор разглядывает чужака. – Простите, господин. Очень необычные, такие не забудешь.
Уил просто снял свою ленту с волос. Видно, не ожидал встреч с людьми. Дар отчетливо почувствовал дуновение тревожного холодка.
– Твоя отметина…
– Ах, это… – Уил прикрыл лоб ладонью. Дар почему-то знал, что он именно так и поступит. – С рождения. Кто что говорит, бабка твердила, что прятать нужно. Просто… – Прищурился, огляделся беспомощно и закончил, не глядя на внезапного свидетеля его чертовой метки, которая и решила судьбу младенца в момент, как только ее увидели: – Выведу вас на путь и пойду своей дорогой. Я не глазливый, господин.
Дар совершенно забыл о ловушках и о том, что стоит с шипом в пятке. Придирчиво разглядывал парня, будто впервые его увидел, и очень поражался. Себе, в первую очередь, ведь слепота ему не была присуща. Раньше, по крайней мере.
– Кто твои родители? – И сколько времени вообще прошло с того момента, как они втроем открыли свои рты в той выжженной битвой рощице, на поле смерти, Дар не представлял. Годы, столетия? – Который год сейчас?
Уил так изумился, что забыл прятать свою метку. Приоткрыл рот, заглядывая в лицо человеку. Много выше и сильнее него, но, кажется, и много глупее, раз спрашивает о таких простых вещах.
– Так третье столетие пошло, – сказал и развел руками, показывая это третье столетие.
Дар потрясенно откинул назад голову, воззрившись на такого же потрясенного Уила. Минуту подумал, но ничего не придумал, пришлось спрашивать:
– Это что за система исчисления такая? Откуда оно идет, третье столетие?
– С нового отчета, – с готовностью пояснил Уил. – До этого были вроде тридцать или больше тысяч лет, я не помню. – А вот это Дару уже было знакомо. Облегченно выдохнул, поняв, что память еще при нем. – Господин, а вы точно с города?
В городе помимо обители духа была также обитель терпения, где в одном месте собрали всех терявших и потерявших разум, вроде того несчастного, за которого преорх духов просил, и братья смиренно терпели их, чтобы дурные выходки не терпел город и поселения близлежащие. Закралось подозрение, что господин имеет к тому месту какое-то отношение. Еще раз осмотрел его одежду, приметил что-то знакомое в прорехе на коленке, куда точно светил луч солнца, пробившись через листву.
