– Люди и их сомнения, – прошептал Кай. Тени сократились, уменьшились. Рядом затаил дыхание Дар. Начал различать шаги. Те, что слышал ранее. Дикий взгляд метнулся к спутнику.
– Уйдем! – взмолился, не желая оставаться тут более ни мгновения. Шагнул назад, под укрытие расстояния.
Кай медленно качнул головой, даже не пытаясь расправить крылья. Мысленно воззвал к Алигосу, своему верному товарищу, посчитав, что не следует воспроизводить видение в точности. О полете и не помыслил.
– Не могу. Оставить думы. И, – развернулся к Дару, утопив его в удушливой, тяжелой тьме взора, – начинаю кое-что понимать из ранее мне недоступного.
Он впервые торопился. И эта спешка, ощущение ограниченности времени, была ему неприятна. Времени, которое должно стать ему врагом. Невольно оглянулся, как искал его, готового толкнуть в спину. И вновь устремил взгляд пред собой.
Белесая дымка тумана все сгущалась, съедая и очертания тел павших, и опустошенную теперь уже равнину. Воздух замирал, тогда как тишина незаметно перетекала в безысходность. Промозглый холод заставил Дара поежиться. Кай плотнее запахнул плащ. Чуткий слух различил стук копыт, тогда немного успокоился.
– Твой конь, – Лесной охотник, конечно же, заметил приближение стремительного скакуна, в скорости которому уступали даже мысли. – Подкинешь до поворота?
– Я еду прямо, – ответил Кай, после чего Дар засомневался в его разуме. – Или я выясню, или стану каждый миг ждать. И так бесконечность. В итоге превращусь в одного из истеричных призраков, что прячутся в мире смертных непонятно от кого. От самих себя, подозреваю.
Алигос, жеребец Кая, привязан был лишь к одному Первому, только его воле покорился и служил, оставив тени нижних миров. Сотканный из демонических желаний, темнее самого жуткого кошмара, он несся на зов, оставляя за собой тлеющую паутину желаний.
Не останавливаясь, он промчался мимо, всадник на ходу взлетел ему на спину. Кай направил коня в туманную долину. Последний свидетель недавнего сражения, оставшись в одиночестве на холме, пожелал себе не появляться здесь изначально.
И вспомнил, с чем приходил к шаману.
Серебряные нити, те, что видел в ловушке, конечно же, из Кая не вытянет даже сама Смерть просто потому, что в нем нет ни единого светлого пятна. Но вставал выбор, куда следует развернуться ему самому, и он не давал покоя.
Дар машинально огляделся, как искал того, кто подскажет ему путь. Себя. Выглядевшего в видении недобро. Наверное, гневался за то решение, что собирался принять сейчас. И вид имел, скорее всего, соответственный.
Ну что ж, сказал. Рискнем?
Не успел как следует взвесить свое решение, как уже спускался прямиком в туман. Задавал себе вопрос, что вообще делает, но шел дальше. Высокие сапоги пригибали остатки травы, на голову оседал пепел. Утешало знание, что зверей здесь точно нет, картина не складывалась. Еще и Крылатый отказывался распускать перья, как тоже опасался подставляться.
К тому времени, как ступил на выжженные земли, Кай и Алигос полностью исчезли из виду, слышался лишь стук копыт, да и он начал замедляться. Против воли охотник высматривал под ногами нечто, что могло отличаться от обычных сгустков, пугливо разлетающихся, стоило тронуть.
О Смерти знали все. И все не знали ничего кроме того, что она есть и прибирает души, вплетая их в свою косу. Что неизменный спутник ее, промозглый морок, скрывает сущность от глаз. И что держаться нужно подальше от того, чего не понимаешь.
