Значит, согласно Учению Иисуса, пренебрежение к ближнему, лишение его человеческого достоинства – вещь настолько важная, что должна рассматриваться в главном судилище страны! Рака́ – это по-арамейски «пустой [человек]» (на иврите – рэйк). Рака – тот, кто как бы лишен человеческой сущности, одним словом «ничтожество». Так вот, за подобное обращение к ближнему – человеку, созданному по образу и подобию Божьему, – оскорбитель как бы предстает пред верховным судом и сам после этого перестает быть полноценным, уважаемым членом общества – пока не раскается. Ведь подлежащий суду синедриона изымается из обычной жизни и содержится под стражей. Этот человек опасен! Тот, кто не чтит образ Божий в другом, представляет угрозу для общества, он должен быть изолирован и судим. И хорошо, если судится он только судом сердца своего…
И, наконец:
…а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. (Матф. 5, 22)
Может ли вообще человеческий суд назначить наказание в геенне, то есть в адском пламени? Конечно же, нет. Один только Бог может!
Но что же такое «безумный»? В греческом тексте употреблено слово морэ́ – звательный падеж от моро́с – «глупец». В русском Синодальном переводе это звучит сильнее – «безумный». Каково было первоначальное еврейское или арамейское слово, трудно сказать, есть разные предположения. Однако тот, кто человека – единственное на земле создание, обладающее развитым умом, – осмелится своим поношением низвести до уровня неразумного животного, – сам себя осуждает в геенну.
О чем это говорит? А вот о чем: каков бы ни был человек, надо стараться, разумно воздействуя на него, найти с ним общий язык. Если же ты «выносишь ему приговор», называя безумным, то окончательно порываются все связи между вами, разрушается сама возможность общения и человеческого единения.
Преображающий парадокс: кому ты – ближний?
Далее в Нагорной проповеди Иисус обсуждает многие стороны жизни. Можно сказать, его проповедь – это энциклопедия духовного бытия каждой души и всего человечества в целом.
И вникая в каждое его высказывание, в каждую притчу, мы вновь и вновь убеждаемся в том, что подход Иисуса к нравственной жизни основан на парадоксе. Однако этот парадокс существует только для человека эгоистичного, который смотрит на все со своей кочки, со своего пенька, которому за всю жизнь в голову не придет взглянуть на что-либо с точки зрения своего ближнего. А уж о возможности «пространства зрения», объемлющего все точки зрения сразу, такой эгоист и не подозревает.
Приведем некоторые примеры парадоксального подхода Иисуса к тем жизненным ситуациям, которые в его время регулировались заповедями Закона Моисеева.
Прежде всего, вспомним притчу о милосердном самарянине. В двух словах напомним ее сюжет. К Иисусу подошел некий книжник и, как бы желая точнее понять слова Учителя о том, что одна из главных заповедей – любовь к ближнему, спросил:
…а кто мой ближний? (Лук. 10, 29)
Он хотел, скорее, уяснить для себя истину, нежели оспорить Учение Иисуса: ведь в последнем случае он поставил бы под сомнение заповедь Торы, ревностным приверженцем которой и сам являлся! Книжник вопрошал Иисуса: вот, мол, ты говоришь о заповеди любви к ближнему; а кто же для меня является ближним? Очерти границы этой близости!
Иисус ответил ему притчей о человеке иного этноса и другой веры – самарянине, который проезжал на осле мимо избитого, израненного разбойниками человека. Чуть ранее мимо этого же человека безразлично прошли, не оказав ему помощи, священник и левит, спешившие в Иерусалим на богослужение. В отличие от них, самарянин сжалился над несчастным: он остановился, осмотрел страдальца и перевязал ему раны, смягчая их дорогим елеем и обеззараживая вином. Потом он повез больного на осле в гостиницу, дал денег хозяину и сказал, что скоро вернется, заплатит за содержание больного – и, очевидно, возьмет его к себе до окончательного выздоровления (Лук. 10, 25–36).
