– Что-то не так? – забеспокоился провожатый.
Нет-нет… я постарался, чтобы голос мой звучал безразлично. – Название и название, не хуже любого другого. А вот остальное – труба… тоннель этот, фарватеры, маяк – что всё это значит?
Мастер Валу посмотрел на меня с интересом.
– Я всё гадал, дождёшься ты, когда мы дойдём до гостиницы, или примешься расспрашивать прямо на ходу?
– Так мы идём в гостиницу? – ответил я вопросом на вопрос. – Я-то думал, вы хотите представить меня кому-то… официальному?
– Не такая уж ты важная птица, парень. – хмыкнул он, не скрывая иронии. – Чего-чего, а чужаков всякого рода в Зурбагане хоть пруд пруди, и представлять каждого членам Магистрата – никакого времени не хватит. Нет, нас с тобой дожидается тётушка Гвинкль – тот малый, с которым я договаривался её племянник. Гостиницы в городе переполнены, а он сказал, что в «Белом Дельфине» есть парочка комнат, и надо поторопиться, пока их не заняли!
Действительно, когда «Штральзунд» проходил мимо брандвахтенного фрегата (обшарпанная деревянная посудина с обрубками мачт, торчащих из плоской палубы, и наглухо запечатанными орудийными портами, часть их которых были застеклены и превращены в окна) мастер Валу обменялся несколькими фразами со стоящим на палубе матросом. Судя по карабину, на который тот небрежно опирался, это был часовой; после короткой беседы, из которой я не понял ни слова, матрос махнул рукой в сторону пирсов; мой попутчик в ответ приподнял капитанскую фуражку, и на этом таможенный досмотр зхакончился.
– А что, здесь действительно приходит так много кораблей… не отсюда? – спросил я. – Вопрос был скорее риторическим – мы как раз шагали вдоль улицы, с одной стороны которой тесно, без единого просвета между узкими фасадами, выстроились трёх-четырёх этажные дома, а с другой, превращённой в пристань, бок к боку стояли разномастные суда. За ними, на внутреннем рейде теснились бесчисленные шхуны, барки, бриги, баркентины, пароходы, в том числе и колёсные, с огромными горбатыми кожухами по бортам. А ещё дальше, у самого волнолома угрюмо чернел на воде плоский утюг двухмачтового броненосца – с парусной оснасткой на двух мачтах, короткой, словно обрезанной, трубой, двумя огромными пушками в открытых барбетах и безжизненно обвисшим на корме флагом неразличимой с такой дистанции расцветки.
– Флот, как всегда, бдит. – прокомментировал не без оттенка иронии мастер Валу. – Это «Хассавер», флагман гросс-адмирала Брена ван Кишлерра. Он только вчера пришёл в Зурбаган. Официально – с инспекцией, но все в городе отличнейше знают, что прибыл он, чтобы поприсутствовать на выпускном балу дочери своей родной сестры, баронессы ван Кишлерр, который состоится завтра в Морском Лицее. Что до остальных судов – да, почти все оттуда, из Внешних Миров. Кто берёт груз, кто, наоборот привёз что-то, а кто отстаивается перед дальней дорогой. Да ты вокруг посмотри, неужели ничего не замечаешь?
Я огляделся – и сразу понял, что имел в виду мой спутник. В глазах рябило от разнообразия головных уборов, матросских курток разных фасонов и расцветок – как и от цветов шевелюр и кожи их обладателей. Что почти все встречные явились в Зурбаган на одном из этих кораблей, было понятно и без объяснений – даже мне, впервые здесь оказавшемуся, нетрудно было выделить среди местных жителей. Через пёструю толпу то здесь, то там пробирались экипажи, пароконные фургоны, повозки, ломовые платформы, нагруженные пирамидами бочек, тюков, ящиков. Из открытых дверей многочисленных заведений, выходящих прямо на пирс, доносилась музыка, пьяные крики, кое-где дрались или били посуду, рядом пели что-то застольное, отстукивая ритм по столешницам кружками – наверное, тяжёлыми, оловянными, вмещающими не меньше пинты…
