Майлз передернул плечами.
– Да нет никаких запасных вариантов. У меня был единственный план: добиться успеха. Глупо, конечно.
Лорд Форкосиган нахмурился, не соглашаясь.
– Если тебя это утешит, ты был очень близок к победе. Я сегодня разговаривал с председателем экзаменационной комиссии. Хочешь узнать результаты своих письменных экзаменов?
Майлз покачал головой.
– Не надо. Теперь это неважно. С самого начала не было надежды. Я просто слишком упрям, чтобы признаться в этом.
– Извини, это не так. Мы все понимали, что будет трудно. Но я ни за что не позволил бы тебе так выкладываться из-за того, что считаю невозможным.
– Наверное, я унаследовал от тебя любовь к риску.
Отец усмехнулся и кивнул:
– Ну, не от матери же.
– Она как… не очень расстроилась?
– Да нет… Ты же знаешь, мама без энтузиазма относится к военной службе и к военным. Когда-то она назвала нас наемными убийцами. Едва ли не самое первое, что я от нее услышал. – При этом воспоминании лицо отца посветлело.
Майлз невольно улыбнулся:
– Прямо так и сказала?
– Вот именно, слово в слово. Но все-таки вышла за меня замуж, так что я допускаю, что она говорила не вполне искренне. – Он посерьезнел. – А вообще-то она права. Если я в чем-то и сомневался насчет твоей пригодности к военному делу…
Майлз внутренне сжался.
– …так это в твоей способности убивать. Когда убиваешь человека, надо сперва стереть его лицо. Это такой психологический трюк. Солдату он необходим. Я не уверен, что ты сумел бы достичь нужного тупоумия. Ты поневоле все видишь объемно. В этом смысле ты очень похож на маму: не упускаешь из виду собственный затылок.
– Но и у вас я никогда не замечал особой узости взглядов, сэр.
– Да, я тоже разучился владеть этим приемом. Потому и пошел в политику. – Лорд Форкосиган улыбнулся, но улыбка быстро погасла. – Боюсь, из-за этого и ты пострадал.
Последняя фраза заставила Майлза вспомнить реплику Костолица.
– Сэр… – неуверенно начал он, – вы действительно… Вы из-за меня не претендовали на императорскую власть? Ведь все этого от вас ждали. Только потому, что ваш наследник… – Он неловко коснулся пальцем груди, не решаясь употребить запретный термин «калека».
Лорд Форкосиган нахмурился. Голос его упал почти до шепота – так резко, что сын вздрогнул.
– Кто это сказал?
– Да никто, – испуганно ответил юноша.
Отец вскочил и несколько раз прошелся по комнате.
– Никогда и никому не позволяй так говорить, – отчеканил он. – Это оскорбление чести – твоей и моей. Я поклялся императору Эзару Форбарре, когда он лежал на смертном одре, что буду верно служить его внуку, и я выполнил клятву. И точка.
– Да я и не спорю, – поспешно заверил сын.
Лорд Форкосиган поглядел на него и рассмеялся.
– Извини. Ты просто попал на больное место. Ты тут ни при чем, малыш. – Он снова сел, уже вполне владея собой. – Ты знаешь, что я думаю о верховной власти. Ведьмин подарок, будь он трижды проклят… Но вот попробуй объясни это им…. – Он помотал головой.
– Но ведь Грегор никак не может подозревать тебя в честолюбии. Ты сделал для него больше, чем кто бы то ни было – и во времена бунта Фордариана, и в третью цетагандийскую войну, и при подавлении восстания Комарры… Да без тебя его давно бы скинули с трона.
Лорд Форкосиган поморщился.
– Сейчас Грегор способен на любую глупость. Он только что вкусил власти, – а власти у него очень много, можешь мне поверить, – и теперь у него руки чешутся выяснить, как далеко она простирается. У меня вовсе нет желания делать из себя мишень.
