—Ключевое слово тут «пытаюсь». Останови машину.
Я цепляюсь пальцами за замок двери, но он не реагирует. Конечно, не реагирует.
—Малыш, я могу быть очень настойчивым, а могу быть и наглым. Таким, который сейчас развернётся и увезет красотку в неизвестном направлении, чтобы хоть немного расслабилась. Я знаю много способов.
Голос садится, а по моему телу плавно скользят мурашки, прохаживаясь по покрывающейся липким потом коже.
—Останови. Эту. Чертову. МАШИНУ! Немедленно, — сиплым голосом прошу, нет уже молю, потому что я, по сути, понимаю, что ему реально не стоит ничего взять и увезти меня куда угодно. А у меня потом проблем будет выше крыши, если говорить уж очень мягко.
Рустам поворачивается, прикусывает губу, молчит, сверля меня своими бездонными омутами.
—Детка, это финик, и оскорблять его не советую, а то он обидится, встанет и хер мы куда доедем. Развлечемся зато на славу. Прямо на кругу, — машина делает резкий маневр, и я скатываюсь в другую сторону, упираясь лицом в стекло. Блядство. Просто блядство! Спокойно, Вася, тебе главное доехать и выйти отсюда на все четыре стороны.
Господи, я никогда не материлась, но в обществе этого...человека меня рвет на части.
Ухмылочка виднеется в зеркале заднего вида, смех разносится по машине
—Ты наглый, самовлюбленный, хамоватый и зазнавшийся индюк!
Толкаю сидение водителя, складываю руки на груди и соплю в две дырки. Ягодицы все еще горят, словно мне их огнем обожгли. Уму не постижимо, вот так среди бела дня тебя легко могут засунуть в машину и просто украсть. Раз- два и готово! Фух. И хорошо, что это мой студент, а если бы это было не так? А если бы меня украли и в продажу?! Мешок на голову и погнали.
Вот именно, Вася, это твой студент. Помни об этом в следующий раз, когда будешь думать о своей заднице и его руках на ней!
—Прекрасно, и мне очень нравится одна индюшка с длинными волосами, кажется, это судьба.
В голове что-то щелкает. Индюшка? Серьёзно?
—Что? Как ты меня назвал? Останови. Свое. Корыто!
Рустам протестующе смотрит на меня. Задела?! Вот и получи!
—А какие тебе машины нравятся? Ты скажи, я поменяю. И по поводу цветов у меня тоже вопросы имеются. Чем тебе вообще розы не угодили? Что нравится? Только не говори, что лилии, они воняют как самый дерьмовый освежитель воздуха…
Он продолжает говорить, а в моей голове вакуум. Почему-то распаляюсь так, что, кажется, я сейчас взорвусь от злости.
—Мозги себе поменяй, и в следующий раз думай, что творишь. Если бы твою маму вот в машину запихнули, что бы ты сделал?!
После этой фразы машина резко тормозит, я вижу сомкнутые руки, подрагивающие на руле. Машинально откидываюсь назад, словно меня сможет смыть эта волна гнева, исходящая от Белова. Видимо, я все-таки сказала что-то не то. Тяжело сглотнув слюну, я перевожу взгляд на свирепые брови, что виднеются в зеркале заднего вида. Паника подгоняет меня сделать хоть что-то, но вместо этого я молчу, упрямо уставившись в переднее сидение. С моей стороны видно лишь напряженный профиль, да сомкнутые губы.
—Если бы к моей маме кто-то хоть пальцем прикоснулся бы, я бы его нахуй удушил бы. Но моей мамы нет и уже не будет, так что подобные разговоры можем не вести, — грубовато звучит в ответ, затем боковое зеркало опускается, я слышу щелчок и запах сигарет. Горло стягивает спазмом, пока глаза по инерции следят за клубами дыма, испускающимися из пухловатых губ.
