– А теперь мы можем поесть мороженого?
– Мы сначала закажем обед. Договорились? – Она съежилась, будто ее мнение на этот счет не имело никакого значения.
Про себя я подумала, тяжелее ли отказывать приемным детям. Ее девочка была китаянкой. Сама она выглядела как еврейка или итальянка.
– Как вам удается попадать на массаж с этой очаровашкой? – спросила я.
– Это еженедельная традиция. Мы приезжаем из Вудстока с моей подругой Эбигейл…
– О, Эбигейл Браун?
– Нет, она Эбигейл Уиллер. Вы знакомы?
Я покачала головой. В Вудстоке я не знала ни души. Мне просто захотелось заставить ее думать, что мы вращаемся в одних кругах.
– Каждый год мы с Эбигейл покупаем абонементы на целый сезон. Она присматривает за девочками у бассейна, когда я иду на массаж или к косметологу. А потом моя очередь следить за ее малышкой, Хлоей. Это помогает не свихнуться.
– А сейчас она в спа?
– Была, чуть пораньше. Сегодня ей пришлось уйти пораньше.
– Замечательная у вас система. Кажется, мой последний массаж был еще до родов. – Я указала рукой в сторону детского бассейна: Фитц с упоением нырял, а Китти плескалась, держась за металлический поручень. – Вот это моя. Китти. Ей два. А рядом с ней Фитц, ему пять.
– Нечасто услышишь такие имена.
– Китти – это сокращенное от Кэтрин.
– Китти. Очень мило. – Она издала странный урчащий звук и потянулась за своим пикнувшим телефоном.
– Я Грейси. Мюллер. Кстати.
Теперь за ее внимание приходилось бороться с гаджетом: она полностью погрузилась в какое-то приложение или, может, в просмотр видео с котиками.
– Трейси Бьюллер? Приятно познакомиться, – проведя последний раз по экрану, она протянула руку и пожала кончики моих пальцев. С ее костлявого запястья свисали тяжелые платиновые часы, костяшки казались неестественно большими, как и ее огромное бриллиантовое кольцо.
Я уже собралась что-то сказать, но прошла секунда, потом две.
И вместо того, чтобы четко и ясно произнести свое настоящее имя – Грейси – и пошутить про то, что орущие дети вызывают глухоту, я кивнула и улыбнулась. Разумнее было использовать выдуманное имя, учитывая то, что я собиралась провернуть.
– Мелани, – сказала она, все еще не отрывая глаз от смартфона. И после этих трех слогов для недосказанности места не осталось. Полуденное солнце вышло из-за облаков, и момент, когда можно было что-то исправить, оказался упущен.
Следующие двадцать минут я слушала непрерывный звон телефона Мелани. Каждое новое сообщение было для нее дозой дофамина. Наконец я сказала:
– Солнце просто невыносимое. Не хочешь чего-нибудь выпить?
На самом деле у меня не было денег на это предложение, но я помнила, как отец демонстрировал превосходство и заставлял всех смотреть на себя, как на хозяина любого отеля, ресторана или вечеринки. Становясь в центр комнаты, он представлял друг другу и угощал едой «своих» гостей. Когда особенно расходился, благодарил людей за то, что пришли.
– А вы сейчас идете в кафе? – спросила она.
Я кивнула.
– Тогда мы тоже пойдем. Я бы не отказалась от лимонада. А еще лучше коктейля… Габи! – крикнула она. – Габи, ты готова обедать?
Подошла ее дочка, что-то лопоча себе под нос.
– Да. Хочу есть. Можно мне пинини?
– Может, лучше рис с овощами? И салат с яблочком и сельдереем? Как тебе такое? – Говорить нет, пускай даже с помощью эвфемизмов, моя новая подруга явно не любила.
– Я хочу пинини!
– Панини. Почему бы и нет! – Мелани достала из сумочки кошелек от Феррагамо размером с роман Кена Фоллетта. В нем был целый набор золотых и черных кредиток. – Со шпинатом и фетой?
