– Обычное дело, – сказала я. – Это как «Клан Пещерного Медведя»[6]. Или «Дзен и искусство ухода за мотоциклом»[7].
Мелани на секунду замолкла, а потом посмотрела на меня: сама понимаешь.
– Так, значит, ты тоже из Вудстока? – спросила она.
– Катскилл. Ну и как он на твой вкус – этот список чтения?
Мелани заерзала в кресле. Она выглядела как человек, который скорее умрет, чем выскажет «неправильное» мнение.
– Мне просто не нравится, что эти книги стали чем-то типа…
Я почувствовала, что она колеблется.
– Секретного рукопожатия? – предположила я.
– Или теста, который обязательно надо пройти. Пока ты не делаешь постоянные отсылки к этим книгам, никто не захочет тебя по-настоящему узнать.
– Казалось бы, Вудсток! Все должны быть такими открытыми…
– Да! – воскликнула она. – Петь вместе «Кумбайя» и все такое.
– Ага-ага, «почувствуй ритм, сверни косячок».
– Ха-ха. Но нет. Тут совсем не как в Нью-Джерси. Когда мы с Виктором переехали в Саммит, весь район пришел познакомиться. Нам принесли столько комнатных растений и пирогов, что мы не знали, куда их девать. Здесь все совершенно иначе. Я даже своих соседей не знаю.
– Наверное, слишком заняты детоксом и заглядыванием друг другу в третий глаз. Вы тут давно живете?
– Мы переехали сюда насовсем, кажется… Год назад? У Виктора в компании была реструктуризация. Я и подумать не могла, что в Вудстоке все будет как в подростковой драме восьмидесятых.
– Типа фильмов Джона Хьюза?[8]
– Да! В детстве думаешь, что все ярлыки испарятся, когда станешь взрослым.
Я догадалась, что она имеет в виду, но все же спросила:
– Ярлыки?
– Ну, признаков, по которым мы категоризируем людей… «Крутой», «не крутой». – В этот момент Мелани показалась по-настоящему уязвимой. – А когда заводишь детей, это снова всплывает.
– И кого в Вудстоке можно назвать крутым?
– Ой, знаешь… Модных фотографов. Режиссеров. Нескольких жен известных музыкантов. Их дети ходят в ту же частную школу, что и Габриэлла. Но не горят желанием знакомиться ни с ней, ни со мной.
Я сочувственно посмотрела на нее, как бы говоря: всему свое время.
– У нас в Катскилле тоже встречаются провинциальные замашки. Кошмар. Я не понимаю женщин, которые сторонятся новых людей, не приемлют новые идеи.
Крупинка соли с бокала прилипла к ее блеску для губ.
– Любопытство, – произнесла она. – Вот что делает нас молодыми.
– Согласна. Когда я была маленькой девочкой, папа всегда говорил мне: «Трейси, чтобы увидеть что-то новое, не надо никуда ехать. Каждый человек – это своего рода путешествие. Относись к любому, кого ты встречаешь, как к новому приключению».
– Я тоже так считаю. Мне в «Селестинских пророчествах» понравился отрывок…
Я подняла брови.
– Единственное, что мне там понравилось. Мысль о том, что каждая встреча не случайна. Все, с кем у нас пересекаются пути, – это часть нашей судьбы. Например, сегодня! Жалко, что тебя не было здесь на прошлой неделе. Эбигейл тогда принесла гигантский надувной матрас в виде единорога. Их производит одна калифорнийская компания. Неприлично дорогие. Но ты никогда в жизни не видела ничего милее!
– Да уж, наши дети точно поладят, – сказала я и добавила, что нужно обязательно сходить вместе на детскую площадку, хотя прекрасно знала, что мы исчезнем из ее жизни, как только Фитц, мой послушный мальчик, доест купленный Мелани сэндвич.
Я внимательно посмотрела на сына – глаза полуприкрыты, тонкая нить горячей моцареллы прилипла к подбородку. Хорошо, что мне удалось накормить его чем-то приличным. Хотя бы один день не был похож на мое детство с фасолевыми сэндвичами, от которых только больше хотелось есть.
