Я так сильно возбуждена, что сжимаю бёдра в жадной потребности почувствовать внутри себя то, что он мне продемонстрировал. Это знакомство с некоторой частью его тела в любой другой момент показалось бы мне пошлостью. Сейчас же оно как шоколадная конфетка в период жёсткой диеты. Так и хочется попробовать. Но я ведь не течная самка, не одуревшая овуляшка, я могу это контролировать. Могу! Наверное, могу…
Учитель будто всего этого не видит, опирается о подлокотник сиденья со стороны прохода и как ни в чём не бывало слушает экскурсовода. И на меня накатывает злость, хочется прибить его за то, что я ощущаю невыносимую звенящую пустоту и ничего не желаю, кроме продолжения. А ему как будто бы всё равно.
Назад мы приезжаем гораздо быстрее, чем ехали на экскурсию. В этот раз учитель, пропуская меня, никаких попыток сблизиться не делает и даже не смотрит в мою сторону. Меня это задевает. Я выхожу на улицу и, попрощавшись с завучем и другими мамочками, старательно улыбаюсь дочери, забирая её домой и чересчур активно расспрашивая, что именно ей понравилось на экскурсии.
4. Глава 4
А впереди меня ждёт ужасная бессонная ночь. Я кручусь и не могу уснуть, ощущая сумасшедшую неудовлетворенность. Раздражëнность и даже бешенство. Мне физически плохо, как будто я нуждаюсь в каком-то лекарстве, но никак не могу его принять.
В темноте спальни я мечусь на простынях, выгибаясь и ощущая сначала неприятное свербение и покалывание в кистях рук и ступнях, стремительно разливающееся по всему телу, а потом непонятную грешную слабость между бёдер. Это напоминает болезнь, вот только я уверена, что абсолютно здорова.
Как могу, гоню от себя видение неистово кусающего мои губы чужого мужчины. И не могу забыть. Я будто зациклилась на нём, искупавшись в океане порочности. И теперь, пропитавшаяся этой солёной похотью насквозь, я только и делаю, что думаю и чувствую, как наливается грудь, слабеют колени, как бегут мурашки. Как каменеют при мыслях об учителе соски. Я его не знаю, но при этом странным образом хочу к нему прикоснуться.
Ночь проходит, наступает утро, а вместе с ним необходимость вести дочку в школу. Человек — существо разумное, и я просто обязана научиться это контролировать. Пытаюсь найти всему логическое объяснение. Отсутствие в моей жизни страстного секса вызывает во мне определенный голод. А тело, как любой живой организм, жаждет утолить его. Но, сложив пазл, я понимаю, что это неправильно и должно прекратиться.
Веду дочку в школу в полной уверенности, что мне нужно успокоиться и игнорировать собственную глупость. А по-хорошему, перейти с дочерью в другую школу. На меня нападает странный юношеский максимализм. Я бегу, прыгаю. И, подняв ногой ворох опавших жёлтых листьев, царапаю о скрытый под ними камень ботинки и ругаю себя за очередной идиотизм.
Влетаю в холл школы, ни с кем не поздоровавшись, вглядываюсь в зеркало на стене, понимая, что выгляжу потрëпанной и взлохмаченной, будто на голове у меня волчья шерсть.
Надо взять себя в руки, направив все свои силы на подавление эмоций. Больше никаких взглядов, учителей и тайных желаний. Вернуться в обычную жизнь и не думать, не фантазировать и не ждать. И, самое главное, не сходить с ума в свои тридцать с лишним.
— Удачи, милая, — целую дочку в лоб.
И вроде бы ничего не происходит, но сердце ждёт. Оно бесится сумасшедшим грохотом. Малышка убегает, скрывшись между колоннами, а я, обернувшись, обнаруживаю, что она забыла пакет с обувью. Иду за Маргариткой по коридорам и, всучив ей сменку, возвращаюсь.
