Пальцы нащупали прямоугольное нечто, совершенно непохожее на кролика. Ладно, была не была. Семь бед, один ответ. Быть или не быть. Курочка по зёрнышку… Так, Саныч, это из другой оперы! Вдох-выдох. Выдох – сдох. Сдох? Нехорошая мысль, отставить!
«Хорошо бы Уставчик почитать», – мелькнула мысль. Но в руках оказался простой советский паспорт с обложкой тёмно-зелёного цвета. С фотографии на меня таращился молодой пацан с тощей шеей, с перепуганными глазами.
Ещё одним документом оказался военный билет. «Молодец, в армии служил», – мысленно похвалил я. Хотя в советское время от армии редко косили. Не служил, значит, не мужик.
С военного билета смотрел тот же парнишка, но уже обритый наголо. Егор Александрович Зверев. Зверь, стало быть.
Зверев, Зверев… Не знаю никого с такой фамилией. Откуда она взялась в моей голове? Я уткнулся лбом в прохладное стекло, прикрыв глаза. Какие-то чересчур правдоподобные галлюцинации получаются.
– Товарищ, с вами всё в порядке? – раздался строгий женский голос после аккуратного стука в дверь.
– Да… – сиплым голосом отозвался я.
– Не задерживайте, товарищ, – требовательно велела женщина, судя по всему, бортпроводница.
– Да-да, выхожу, – пробормотал я, сунул документы в боковой карман и наткнулся на хрусткую бумагу.
Хотел было достать, посмотреть, что ещё нашёл, но в двери снова постучали. Я ещё раз ополоснул лицо и вышел. В туалет тут же просочилась недовольная мамаша с девочкой-толстушкой в кудряшках, перепачканная шоколадом. Дверца хлопнула, громко выражая недовольство женщины.
– Товарищ, с вами точно всё в порядке? – уточнила девушка в униформе советской авиации.
– Да-да, спасибо, – пробормотал я.
«Товарищ… надо же… Не припомню, когда меня так называли в последний раз».
Я вернулся в салон, молча закинул саквояж соседки на верхнюю полку. Кивнул, принимая благодарное «спасибо», протиснулся на своё место, закрыл глаза и затихарился, пытаясь переварить найденные документы и прочую абракадабру вокруг меня.
Синеглазка немного повозилась в своём кресле, но всё-таки постеснялась заговорить со мной. Вздохнула и затихла. Видимо, специально ждала меня, чтобы познакомиться. Или просто недовольный мужик с усами отказался ей помочь. Ну да ладно, это дело десятое. Тут бы со своей головой разобраться, куда там с чужими мыслями и чаяньями.
Так, Саныч, если предположить в порядке бреда, что всё вот это не бред: салон самолёта ТУ–104, девушка в сарафане по моде моей юности, дама с халой на голове, пацанёнок с пожарной машинкой образца чёрт знает какого советского года. Тогда что это? Жизнь после смерти? Фантазии умирающего мозга?
Я таки утонул, спасая Тёмыча из реки? Или всё-таки сердце прихватило и сдох уже на берегу, перепугав пацанёнка? Интересно, кто возьмёт на себя поминки? Военкомат? Или соседки? Эх, Валентина Сергеевна расстроится, у нас с ней только-только шуры-муры обрисовались, а я взял и сбежал практически из-под венца. Хотя какой там венец в нашем-то возрасте…
Возраст.
Я открыл глаза, положил рук на колено и стал её незаметно разглядывать, чтобы соседка не сочла меня за совсем уже сумасшедшего. Чужое тело, тут ошибки быть не может. Руки крепкие, молодые, да и кость, структура другая. У меня кость шире и загар огородный. А тут явно интеллигент в каком-то поколении. Хотя в армии служил, уже не безнадёжно.
Так, Саныч, стоп. Ты чего, серьёзно решил, что вот это вот всё – реальность? Новая, странная, но реальность? Я завис, внимательно вглядываясь в лица людей, в детали салона, покосился соседку, хотел поинтересоваться, какой нынче год, но передумал. Не хотелось сойти за пьяного или сумасшедшего. Если я действительно попал, не стоит портить первое впечатление о себе.
