Разоблачение иллюзий. Религии, культы, секты, «Бог» часто используются для удовлетворения властолюбия, а потребность в объединении эксплуатируется, чтобы предложить людям суррогат семьи и секса.
Как распознать лжеучителей и самозванных суфиев? Их число быстро растет, и они обманывают несчастных людей, которые могли бы уберечься, обладай они крупицей логического мышления и здравого смысла.
Много слов и понятий выпало из употребления. Читая эту книгу, мы вынуждены признать, что в нашей научно ориентированной, материалистической культуре такие слова, как «смирение», «гордость», «жадность», «любовь», «идолопоклонство», «милосердие», стремятся отнести к областям, помеченным как «религия» или «этика». Шах восстанавливает их, очищает от сантиментов и смутных переживаний и заново вводит в обиход – в качестве инструментов.
Отбросьте почему и ищите как – говорил известный исследователь и суфий Ричард Бартон. Что ж, эта книга о том, как мы, коллективно и индивидуально, можем учиться по-другому смотреть на себя и наши установления. И если иногда нам преподают нечто неожиданное и сбивающее с толку, то это тоже принцип великой традиции.
Вплоть до недавнего времени, как часто напоминают нам современные литераторы, психологи и растущее число тех, кто посвятил себя изучению человеческого сознания, суфизм был закрытой книгой для обычного человека. Его язык в той форме, в которой он был явлен в классических и специальных суфийских писаниях, казался почти недоступным. Востоковеды (более точно называемые сегодня специалистами по изучению азиатских и африканских наук о человеке) сохраняли почти полную монополию на информацию по этому предмету, и тем не менее можно было обнаружить, что и они расходились во мнениях относительно того, что такое суфизм, как и где он возник и что означали его учения. Некоторые деятели ислама были против него, другие видели в нем истинную сущность ислама. Среди исследователей, не принадлежавших к мусульманской традиции, одних он сильно привлекал, другие находили, что его учения на их вкус слишком ограничены культурными рамками.
Эта картина весьма драматично изменилась под влиянием печатного распространения очищенных от нравоучительного налета и многословия суфийских историй вместе с изучением суфийской психологической работы и, вероятно, более всего благодаря тому, что в данном материале многие люди увидели аналогии с социальными и культурными проблемами современности. Теперь уже практически все признают, что суфийские исследования и опыт последнего тысячелетия – одна из наиболее многообещающих областей в развитии понимания человека, подтверждающая его способности к восприятию сверхфизической реальности. Это признание суфийского вклада, однако, стало возможным лишь после того, как люди, главным образом на Западе, полагая, что можно развить более целостный подход к данному предмету, стали замечать совпадения в религиозных и психологических, эзотерических и культурных вопросах.
Между тем наиболее неповоротливые умы в науке все еще считают суфизм мистическим эзотеризмом; секты и восточные культы по-прежнему хотят сохранить вокруг него именно эту ауру; некоторые ученые желают установить монополию на суфийское наследие, утверждая, что лишь их толкования заслуживают доверия. Последние иногда доходят до смешного, подобно алхимику, который, не понимая химии, борется с ней как с еретическим новшеством.
