– О чем это вы?! – возмущенно спросила Эрин.
Коул слегка кивнул, словно давал Майку разрешение рассказать Эрин о чем-то пока ей неизвестном.
– Интуиция тебя не подвела, – сквозь зубы признался Майк. – Коул знает, что делает. Он работает агентом под прикрытием в полицейском управлении Нью-Йорка.
Эрин обдумывала услышанное. Не то чтобы эта новость как-то повлияла на ее чувства к Коулу, но, не имея ни малейшего представления о том, чем он занимался и где пропадал все это время, Эрин все равно догадывалась, что Коулу пришлось несладко. Этот усталый взгляд, эта вселенская скорбь в глазах – теперь многое прояснилось. При мысли о том, что пришлось повидать Коулу, Эрин зябко поежилась.
– Когда тебя отпустят? – спросил Майк, меняя тему.
– На ночь меня не оставят, но врач еще должен провести несколько тестов, промыть рану и сделать перевязку.
Майк кивнул:
– Тогда Кара отвезет тебя к нам домой.
– Я ее отвезу, – сказал Коул, шагнув ближе к изголовью кровати.
– Знаете, – заметила Эрин, – мне все равно, кто меня отвезет, но я хочу вернуться к себе домой.
– Но не в одиночестве, – отрезал Коул.
Эрин почесала нос и вопросительно на него посмотрела:
– А почему нет?
Мужчины переглянулись и, судя по всему, молча договорились друг с другом о чем-то таком, что ей едва ли понравится.
– Я слушаю, – сказала Эрин.
– В тебя стреляли и ранили, и рука у тебя болит. Я прав? Или боль внезапно прошла? – спросил Майк.
– Тогда тебе небезопасно находиться одной, – сказал Майк, явно довольный тем, что так доходчиво ей все объяснил.
«Ах ты, садист, зверюга, – подумала Эрин. – Мстишь мне!»
– Чепуха. Я уверена, что меня ранили случайно. Никто в меня специально не целился. Я просто оказалась в неудачное время в неудачном месте. И я сейчас не веду ни одного дела, которое могло бы грозить мне хоть какими-то неприятностями!
– Это ты так думаешь, – уточнил Майк, упрямо поджав губы.
– Мы пока ничего не можем исключать, – согласился с ним Коул, – и поэтому меры предосторожности принять необходимо. – Он явно был готов от слов перейти к делу. – Ты сама призналась, что тебе больно, а огнестрельная рана, прежде чем начнет заживать, еще доставит тебе немало неприятностей. Поверь мне, в ближайшее время боль усилится, и, если врачи позволят тебе принимать обезболивающие препараты, тебя будет клонить в сон и голова будет кружиться. Я уж не говорю о том, что ты ничего не сможешь делать простреленной рукой.
Коул встретился взглядом с Майком.
– Я отвезу ее туда, где она живет, и останусь там. Со мной она будет в безопасности.
– Черта с два, – прошипел Майк. – Она поедет ко мне и останется там, пока мы не выясним, кто стрелял и почему, пока я не удостоверюсь в том, что ей ничто не угрожает. – Майк расправил плечи, готовый подраться с Коулом, если потребуется.
Эрин решила, что с нее хватит.
– Она все еще здесь, и она будет решать, что для нее хорошо и что плохо.
Коул приподнял ее здоровую руку, удивив Эрин этим внезапным полным нежности жестом.
– Пока ты будешь решать, помни, что это моего ребенка ты носишь, и я тоже несу за него ответственность. За него и за тебя.
– Я сама могу о себе позаботиться.
Коул и Майк снова обменялись взглядами. Что бы они себе там ни думали, Эрин решила, что не позволит им выбирать, что лучше для нее и что хуже.
– Я еду домой, – как можно тверже заявила она.
– Тогда Коул едет с тобой, – объявил Майк.
– Не ты ли только что сказал, что не можешь доверить мою жизнь Коулу?
