Мирно и мерно протекает река возле замка, затенённая ивами и вербой. Её воды также спокойно затекают в ров у замка. Вода её студёная не утоляет жажду, а усугубляет, так как невозможно напиться усладой прохлады и запахом трав, как не насытиться любовью, если видишься краткие минуты, как не придается жизнь, сколько не живи.
Замок выложен из серо-бежевого песчаника, имеет четырёхугольную форму с четырьмя круглыми башнями, четырьмя квадратными башнями, двумя дворцами и внутренним двориком.
Вдруг щит с гербом отодвинули от одного из окон. На подоконник встал мужчина голышом и сиганул вниз в воду.
Девушка, окружённая зарослями цветущей сирени, бубнит:
–Смелость, граничащая с безумием.
Пловец направился к ней! Она спешно собирает в корзину намыленное бельё, что разложено на траве. Но она не успевает сбежать! Тогда с миной безразличия Джесс выжимает льняную простынь.
Перед ней из воды встаёт сеньор. Из одежды на нём на шее лишь верёвочка с волчьим клыком – символом свободы и воли. На мускулистых руках вспухшие вены. Мокрые волосы молодой человек приглаживает наверх, тряся своими мужскими причиндалами чуть ли не у лица девицы.
Крестьянская девчонка ворчит:
–Всё прогрессивное человечество давно надевает штаны.
–Я, наверное, не в курсе.
–Нет денег, чтоб купить штаны?
Да как она смеет издеваться над господином! Она смотрит насмешливо исподлобья, глаз не видно из-за длинной чёлки и нависшего на глаза платка. А сеньор похож на Сильвера! Тот же нос, лоб, овал лица…Только брат жениха весел и более красив, а этот угрюм и какие-то отталкивающие черты лица. Девушка бросила отжатую простынь во вторую корзину.
–Кто позволил тебе вести себя подобным образом?– зловеще вопрошал Рудольф,– Без уважения к господину?
–Думаю, мой род такой же древний, но, увы, мои родовые бумаги и гербы утонули при Всемирном Потопе.
Умна и с юмором. И злой огонь его глаз почему-то не пугает её, а раздражает…Странная девица…
–Я рад, что у тебя есть чувство юмора. Без юмора жизнь раба совсем печальна…
Девушка откинула с глаз длинную чёлку, поправила вязаную шапочку наверх и её сеньора приковали жгуче голубые глаза. Этот необычно яркий цвет глаз гипнотизировал.
–Такие глаза не забудешь,– протянул он,– Какие колдовские глаза…Тебе их эльфы раскрасили, украв лунный свет и кусок лучистого неба?
–Для Вас у меня тоже есть определение: между храбростью и сумасшествием мало отличий. Сумасброд.
–Какое точное определение моему характеру! Сейчас я покажу: насколько я сумасшедший.
И он шагнул к ней.
–Вы собираетесь меня изнасиловать?– обмерла Джессика.
Она поднялась с места.
Рудольф с насмешкой говорил:
–Это удивляет тебя? Я же плыл сюда за этим. Выгнал надоевшую любовницу, увидел в окно тебя…Иди же, поцелуй меня, своего господина.
–Что-то не хочется,– отступила на шаг девушка.
–Бунт?!!
–Он самый.
Мужчина так резко нахмурился и прищурил глаза, что, казалось, появившиеся мимические морщины лопнут на его лице от напряжения.
А девка продолжала дерзить:
–Это верх бесчестия пользоваться нашим трудом, а после требовать ещё и наше тело!
Но эти слова лишь распалили баронета. Сияние её необычных глаз притягивало, и жажда обладания затмила его разум. Мужчина приближался, девушка отступала назад вдоль берега.
Джессика напоминала ему:
–У Вас, несомненно, есть и другие дела.
Рудольф улыбнулся и убеждал:
–Сейчас ты узнаешь, что моё великодушие не знает преград. Я уже осчастливил всех своих подданных женщин. Доберусь и до тебя.
