– Как твои рёбра? – интересуется сосед. От хрипловатых ноток в его голосе меня ведёт до мурашек.
– Нормально. Только синяк здоровый.
– Да я уж вижу. Ничего, до свадьбы заживёт, - шутит Кирилл.
– Это точно, - соглашаюсь, потому что счастливый момент бракосочетания в ближайшие две недели мне не светит. Как, собственно, и в ближайшие два месяца.
– Ты очень красивая, - произносит мужчина и целует меня в плечо.
Застываю и боюсь пошевелиться. Только бы Римма не видела внезапное проявление нежности Кирилла. Я же потом устану доказывать, что между нами ничего нет. А так ли это на самом деле?
– Ну ты чего там застрял? – недовольно кричит Эвелина. – Я жду тебя замок строить.
– Одну минуту! – отвечает ей сосед. – Ариш, пошли с нами? – игриво пробегает кончиками пальцев по моему позвоночнику.
– Не, я лучше позагораю. Меня этот маленький монстр уже достал.
Тут из воды возвращается Римма. Немного обсохнув, принимается доставать их сумки бутерброды с сыром и ещё какую-то еду.
– Мне всё больше и больше нравится Кирилл. Из него выйдет шикарный отец. Смотри, как с чужим ребёнком возится! - говорит тётка.
«Ага, а ещё из него шикарный любовник выйдет», - мысленно отвечаю ей. Нет смысла отрицать очевидное.
Арина
Просыпаюсь от едкого запаха гари. Из открытого окна раздаются душераздирающие крики:
– Пожар! Пожар!
Резко вскакиваю с кровати, мельком бросив взгляд на часы. Почти двенадцать ночи. Снаружи доносятся вопли и причитания. Надев первое, что попалось под руку, выскакиваю на улицу. На противоположной стороне через две дачи от нашей полыхает дом.
Господи! Там же живёт старенький дедушка! Ему лет восемьдесят не меньше! Подбегаю к толпе людей, которые тщетно пытаются погасить пламя. Все что-то орут, кто-то из старушек плачет, в страхе, что огонь перекинется на близлежащие дома. Пожар в посёлке, где почти все здания деревянные равен катастрофе, стихийному бедствию.
Ветер разносит искры по чёрному небосклону. Клубы дыма вырываются из окон дома. Оглушительный треск означает, что упала какая-то балка перекрытия. От пылающей дачи жар исходит как от мартеновской печи. Забыв обо всём на свете, хватаю вёдра с водой и передаю их по цепочке, которая выстроилась с соседнего участка.
– Степаныча не было в доме? – спрашиваю у бодрой старушки, руководящей тушением пожара.
– Да как же не было! Там он! За ним мужчины… А вон вытаскивают! – бабулька убегает встречать погорельца.
У меня немеют руки. А тело начинает колотить озноб. Я вижу Кирилла, перемазанного сажей. Он не побоялся полезть в самое пекло, чтобы спасти незнакомого человека! Наш сосед вместе с каким-то мужчиной несёт бездыханного Степаныча. Едва они отходят от дома, раздаётся хлопок и пламя вспыхивает с новой силой. Похоже, когда приедут пожарные, тушить уже будет нечего.
Пострадавшего старика кладут на землю. Плещут ему водой в лицо. Женщина лет пятидесяти делает Степанычу искусственное дыхание. Он кашляет и открывает глаза. Живой! Хвала небесам!
И в этот момент меня словно молнией прошивает. Старичок жил на даче с собакой. Оглядываюсь по сторонам, но нигде не вижу пёсика. Боже! Неужели он остался в доме?
– А где собака? Её спасли? – подхожу к людям, которые столпились около погорельца.
– Чего? Кого? – раздаётся с разных сторон.
– Да про Фильку она спрашивает, - отвечает кто-то.
– Забудь! Тут Степаныча вон еле достали!
Офигеваю и тут же прихожу в бешенство от безразличия и жесткости по отношению к несчастному псу. Он же живой!! И где-то там внутри задыхается от дыма! Мгновенно понимаю, что никто не собирается спасать животное.
