– Скорее, Хэнк Смедли.
– Ясно, мистер Уоллес. Только поосторожней с этим типом. Он реально опасен: злющий и безбашенный.
– У Энжи был брат Терренс. Что-нибудь о нем знаешь?
Барни опустил глаза на свою пустую тарелку, затем с глубокомысленным видом взглянул на меня. Я понял намек:
– Не стесняйся, Эл.
– Для меня это ведь завтрак и ланч, – пояснил он и подал условный сигнал Сэму, который тотчас примчался с очередной тарелкой сосисок и пинтой пива. – Мужчина моей комплекции должен поддерживать силы. – Он сунул три сосиски в пасть, прожевал и одобрительно крякнул. – Так о чем вы спрашивали, мистер Уоллес?
– Что ты знаешь о Терренсе Торсене?
– Если и знаю, то немного. С отцом парень не ладил. Ушел из дому и снял комнату в портовом районе. В убогом многоквартирном доме под названием «Прибой». Такая помойка… Было это пару лет назад. Терри лихо играл на фортепьяно, прямо клавиши под пальцами горели – так, во всяком случае, народ говорил. Сам-то я не слышал. Парню предложили работу в клубе Гарри Рича «Тупик», и он взял себе псевдоним Терри Зиглер. Говорят, с его приходом доходы клуба заметно возросли. Молодые любители джаза были от него без ума. Играл он каждый вечер, с девяти до двух часов ночи, и ни с кем особо не общался. Только играл. Но месяца три назад он как в воду канул, никто с тех пор его не видел. Был, правда, слушок, что его пытался переманить к себе этот гнус Хэнк. Если б Зиглер заиграл в «Черной шкатулке», это была бы настоящая сенсация. Однако слух так и остался слухом. Так-то вот, сэр.
«Пора уходить, – решил я. – Не следует давать Барни почувствовать, насколько я нуждаюсь в информации». Я достал бумажник, вытянул из него двадцатидолларовую банкноту и протянул Элу.
– Держи ухо к земле. Хэнк, Терри и даже Энжи. Идет?
Он одарил меня акульей улыбкой и сцапал банкноту так же стремительно, как ящерица хватает муху.
– Идет. А где меня найти, вы знаете, мистер Уоллес.
– До встречи, Эл.
Я подошел к барной стойке, заплатил Сэму по счету и вышел на душный и влажный солнцепек. «Утро не прошло впустую», – подумалось мне.
Билл ждал меня в машине. Жуя жвачку, он вытирал носовым платком пот с затылка. Я уселся на пассажирское сиденье рядом.
– Не появлялась?
– Десять минут назад. Только я не понял, ехать за ней или тебя дожидаться. Вышла она уже без портфеля и направилась в сторону города.
– Отлично. У меня тоже куча информации. – Я рассказал ему о том, что узнал от Барни.
– Значит, куда-то двинем… Может, сначала пивка?
– Сначала в «Прибой», – сказал я. – А потом пивка.
– Так и знал… – Билл принялся вытирать платком лицо.
Многоквартирный дом «Прибой» мы отыскали в одном из переулков. Типичный жилой дом, плотно заселенный работягами, которые ежедневно отправлялись в город обслуживать богатеев: обветшалый и запущенный, с облупившейся краской, окруженный магазинчиками, в которых продавалось все – от рыбы до колготок.
На узкой улочке было полно вьетнамцев и пуэрториканцев, несколько черных и несколько пожилых белых женщин с хозяйственными сумками.
С большим трудом Билл отыскал местечко, куда приткнуть машину, и мы пешком вернулись ко входу в дом.
– Подожди здесь, Билл, я с уборщиком пообщаюсь.
Уборщика я нашел на цокольном этаже. Огромный, неуклюжий, заросший щетиной, в грязной майке и еще более грязных штанах, он осторожно двигал метлой, словно опасаясь, что она натрет ему нежные ладони. Заметив, как я подхожу, он оперся на древко метлы и не спускал с меня глаз.
