Плавание в спартанских водах походило на прогулку по «мертвому» морю – кораблей здесь почти не попадалось. Лишь изредка лазурный горизонт расцвечивался парусом одного или нескольких судов, принадлежавших к флотилиям других стран. Корабли Коринфа, Арголиды, Афин и недалекого Крита бороздили окрестные воды по своим торговым делам, обходя неприветливую Лаконику стороной. Суда же периекских купцов были крайне немногочисленны. За все плавание им попалось пока лишь два корабля.
– И почему наш предок, великий Ликург, так не любил флот, что запретил нам его иметь? – не выдержал наплыва своих мыслей Гисандр и спросил, обернувшись к стоявшему рядом Клеандру: – Ведь имей Спарта флот, мы могли бы сокрушить любого врага.
– Мы бьемся так, как он нам завещал, – ответил царский пифий, и Тарас, к своему большому удивлению, не расслышал в его голосе большого осуждения. – Лакедемон силен своей сухопутной армией, и не нам менять заветы Ликурга.
Но, наклонившись чуть ближе к Тарасу, добавил почти шепотом, словно боялся, что его услышат матросы или обретавшийся неподалеку Темпей:
– Хотя я могу тебе сказать, что не вижу ничего вредного в том, чтобы у Лакедемона было некоторое количество кораблей. Мы не стали бы от этого слабее.
– Конечно! – воскликнул Гисандр, вдохновленный тем, что нашел понимание. – Наоборот, мы стали бы гораздо сильнее и могли бы со временем подорвать морскую мощь Афин. Если же построить достаточно большие корабли, то мы могли бы перебрасывать наши отборные войска на кораблях в любую точку Греции. Ведь даже персы делают это. И даже на Итаке я видел военный флот.
Гисандр развернулся вполоборота к пифию и взмахнул рукой, указывая так, словно они до сих пор находились на острове.
– Там, в заливе, где мы выгрузили… ящики, – проговорил он, – почти рядом с нашей стоянкой я видел штук пятнадцать новехоньких триер, похожих на афинские. Они были достаточно вместительные для таких походов. Но на них не было солдат. Чьи они? С кем Итака собирается воевать?
Клеандр, казалось, был в замешательстве. Некоторое время он размышлял над тем, что говорить, словно вопрос Гисандра застал его врасплох. Но быстро взял себя в руки и ответил:
– Это флот наших союзников.
– Значит, потомки Одиссея опять[5] готовы биться за Спарту? – уточнил Гисандр и, не дождавшись утвердительного кивка, сам ответил: – Отлично. Но только нам бы не помешали собственные корабли. У нас ведь столько портов и большое побережье. Мы бы могли быть владыками не только суши, но и моря, а оно пока принадлежит проклятым афинянам.
– Если тебе не дорога твоя жизнь, ты можешь попросить о них у эфоров, когда будешь говорить с ними о своем оружии, что мечет молнии подобно Зевсу, – усмехнулся пифий, – разве ты забыл, что уже одного этого тебе будет достаточно, чтобы раньше времени отправиться в царство Аида.
– Но ведь мы победили, – не унимался Тарас, – ведь я доказал, что с помощью этого оружия могу уничтожить тысячи персов, даже не используя меч и копье.
– Ты забыл, где живешь, – охладил его пыл царский пифий, – для эфоров главное, что ты нарушил традиции предков, создав это оружие. Вмешался в дело богов. Так что проси их лишь о том, чтобы они даровали тебе свою милость. Это главное. К сожалению, пока не все еще в Спарте зависит от царя, который тебе благоволит. А про корабли забудь.
И все же Тарас не услышал в словах пифия полного запрета думать об этом. Вслух тот, конечно, запрещал ему говорить о флоте, но спартанец чувствовал, что эта тема интересна и самому Клеандру. А раз так, то и самому царю. Видно, время еще не пришло.
