А теперь подумаем, почему чистая детская аура, которая воспринимает всё живо и признаёт всё естественно, оказалась в такой опале, и притом показала то высокое, как кажется, художественное открытие взрослых.
Я думаю, что всё тут ясно. Легко перевернуть мир с ног на голову и утверждать, что вот это и есть правда, вот это и есть правильно. И все верят, все ахают, все поклоняются.
Я же могу выразить им своё уважение только в одном, что они шли напролом, не останавливаясь, с чётко поставленной целью, которой они добились. То, что они придумали, имеет название, имеет последователей и их дело живёт.
Ладно бы только это… Люди не останавливаются и придумывают новые, более изощрённые виды искусства – уже существует большое количество художников, использующих в картинах жидкости организма, используют собственную кровь, мочу, используют большое количество крови животных. Рисуют всеми частями тела – пальцами, грудью, ягодицами, языком и другими двигающимися внешними органами. И все они причисляют себя к высокохудожественному, глубокомысленному искусству, требуют к себе внимания и почитания; и ставят себя в один ряд с мировыми художественными мастерами, как Леонардо да Винчи, Тициан, Рафаэль Санти, Ян Вермеер, Жак-Луи Давид, Илья Репин, Василий Суриков, Виктор Васнецов и их шедеврами.
И опять вспоминаю случай с девочкой, эпизод про психолога, который нужен совсем не девочке, а тем, от кого она этому научилась…
***
И были они… И будут ли они… Решать нам.
А если не нам, то нашим потомкам. И выбор будет правильный.
Я проснулся от ужасной боли в груди и лежал на диване затаив дыхание. Было раннее утро, и солнце только-только пыталось заглянуть в окно.
Я боялся дышать и дышал очень часто и каждый вдох приносил мне тупую боль в области сердца. Мой разум сковал страх, страх за себя. В голове проносились мысли: «А вдруг это конец? Смерть?». Шевелить телом, двигать руками и ногами было больно. Интуитивно я понимал, что любое движение только усугубит моё и так незавидное положение и всё, что мне оставалось – это просто лежать в кровати, прерывисто дышать, сдерживая этим боль в груди и паниковать.
Звать на помощь было некого, я жил один. До телефона было не добраться просто физически. Мне до того стало жаль себя, и если не было сильной боли, то я расплакался бы как ребёнок.
Внутри меня паника нарастала: «За что это мне? Чем я прогневил тебя Боже? Что я сделал не так. Мне бы ещё хоть немного времени, я для этого всё сделаю, лишь только жить дальше. Хочешь, брошу курить, пить, все вредные привычки, буду жить ангелом только бы забыть эти ужасы».
Через некоторое время я почувствовал, что можно уже вздохнуть поглубже, и каждый вздох уже не приносил такую сильную боль, как ранее. Были моменты, когда я чувствовал, что этот приступ не прошёл, он здесь в моём теле. Я попробовал поднять тело и пошевелить им, но боль вернулась. И мне ничего не оставалась делать, как вернуть тело в исходное положение. Слава богу, что хоть дышать можно было уже свободно.
«Никогда раньше такого со мной не случалось. Ну, ладно, были моменты, когда что-нибудь кололо в области груди, но не так сильно и продолжительно. Когда я почувствовал, что в моём организме что-то изменилось?» – думал я – «Да был такой момент, но я его, наверное, просто пропустил, не обратил на это внимание сам. И теперь, мой же организм, напоминает мне о своём существовании и в такой для меня ужасной форме».
