– Не удержишь.
– Я буду стараться.
– Не сможешь.
– Почему?
– Вот здесь, – тянусь рукой к своему виску, – все сохранилось. Не исчезло, понимаешь?
– Сонь, – закатывает глаза, – мы сто раз говорили на эту тему. Я же тебе все объяснял. Я был пьян. Не в адеквате, понимаешь?
Фыркаю. Пьян? Вечная его отмазка! Типа, смягчающее обстоятельство! А ни фига, Орлов, в уголовном праве преступления, совершенные в состоянии алкогольного опьянения, – отягчающие обстоятельства и ты это прекрасно знаешь, гад!
– Кирюш, ничего не получится. Как сейчас помню. Ты. На ней. Сверху. Я все видела, – в глазах щиплет от соленой влаги, но я не плачу. Держусь!
– Солнышко, – зарывается ладонью на моем затылке и нежно целует в лоб, – я обо всем пожалел ни один раз. Я умираю без тебя, моя девочка.
– А я давно умерла. Еще в тот момент, когда ты посмел притащить ту “звезду” в нашу супружескую кровать. Других мест не было, да?
– Я был пьян, а ты уехала к бабушке, – оправдывается в фиг знает какой раз.
– А не надо было ходить на встречу выпускников! Особенно, когда жены нет в городе.
– Знаю, – бубнит под нос. – Виноват. Очень сильно, но…
Неожиданно опускается передо мной на колени. Запрокидывает голову, смотря мне прямо в глаза. Пытается улыбаться, но я отчетливо вижу в его взгляде грусть.
– Я больше никогда тебя не предам. Честно.
– А больше и не надо. Одного раза было достаточно.
– Сонь, прошло восемь лет! Я изменился.
– Бабники никогда не меняются, а я устала тебе это повторять. Отпусти меня, Кирилл, пожалуйста. Позволь стать счастливой. Без тебя...
10. Глава 10 - Дурень думкой богатеет
Скучный вечер приближается к концу. Ближе к полуночи я успеваю заметно охмелеть, а потому, когда бывший предлагает проводить меня домой, – не возражаю. Попрощавшись с подругой и Анатолием, летящей походкой выхожу из квартиры подруги. Топаю к лифту и, пока он спускается, Орлов устраивается за моей спиной. Его дыхание колышет волосы затылке, а наглые руки опускаются на талию.
– Э-э-э, нет, Кирюш. Вчера всё было в последний раз, помнишь? – отстраняюсь от бывшего и, повернувшись к нему лицом, тянусь к вороту футболки. Расправляю невидимые складки на плечах. – Ты нереально крутой и всё у тебя будет хорошо, но не со мной.
– Ты сейчас меня пытаешься успокоить?
– Нет, – качаю головой. – Сейчас я тебя пытаюсь отшить.
– Сонь, а может, тебе ребенка сделать, как Толян Аньке?
Мои глаза лезут из орбит. К горлу подкатывает противный ком, почти задыхаюсь от неожиданной наглости.
– Чего? – повышаю голос.
– Ребёночка, – нагло ухмыляется. – Куда ты потом от меня денешься, – подмигивает.
Вспыхиваю румянцем. Ладони свербят залепить оплеуху, но я держусь. Не зря же опустошила полторы бутылки полусладкого в одиночку!
– А вот этого, – машу перед его лицом указательным пальцем, – никогда не будет.
– Посмотрим.
На наш этаж приезжает лифт и распахивает свои дверцы. Вынуждена оставить Орлова без ответа и зайти внутрь кабинки. Пока лифт спускается вниз, я стараюсь держаться от Кирилла подальше. Забиваюсь в угол, прижавшись спиной к стене, и демонстративно отворачиваю голову в сторону.
– Сонь, – игривый тон, а затем шаловливая рука забирается под мою футболку. – Я хочу от тебя ребенка.
– Хотите себе дальше, Кирилл Витальевич, – фыркаю. – Как говорит моя мама: "Дурень думкой богатеет".
– А ты жестокая, – тяжёлый вздох. – Видишь же, как я мучаюсь. Нравится издеваться?
