– Трудно предположить, что этих невежд замучила совесть и они повсеместно, где напортили и напакостили, вдруг решили навести порядок и чистоту. Следовательно, их кто-то принудил это сделать. Заставить их могли либо силой, либо внушением на подсознательном уровне. Сила исключается, ибо столь блаженных лиц и пустых взглядов за короткое время физическим воздействием вряд ли можно добиться, для этого требуется более длительный срок.
– Да-да! – перебил Дормидорфа Дорокорн. – Я обратил внимание, они ходили, будто из-за угла пыльным мешком пришибленные.
– Вот именно, – продолжал дед. – А раз так, то легко можно предположить, что пришибли их именно лесные, которые увидели, как амекарцы, по своему обыкновению, разбушевались и разгулялись не на шутку в их лесу! А незваный гость, как известно, хуже амекарца! Когда же этот гость и есть амекарец по сути и образу мыслей, то остаётся лишь поражаться терпению и выдержке месных жителей. Лично я на их месте уже давно бы вывернул этих гостей мыслями наружу и состриг лишнее.
– А нам-то что теперь делать? – поинтересовался Юриник.
Ему тут же с язвительной улыбкой ответил Дорокорн, только и ждавший, когда этот несчастный задаст хоть какой-нибудь вопрос:
– Как это, что делать? Вот скажи мне на милость, почему ты всё время ждёшь указаний? Ну, подумай хоть разочек сам! Нам ведь нужно встретиться с лесными людьми, чтобы составить план совместных действий. Знаешь, каких именно, или напомнить?
Юриник утомлённо вздохнул, закатил глаза и медленно повернулся в сторону говорившего:
– Надоел ты мне со своими нравоучениями… ох, и допрыгаешься у меня сегодня, чует моё сердце! Вот встретимся с людьми леса, обязательно попрошу их воздействовать на тебя. Чтобы ты стал моим слугой, а ещё лучше – служанкой, тогда хоть твой звонкий голосок переделывать не придётся!
– Ладно, хватит язвить, давайте вызывать лешего или лесовика. Они должны знать, где искать лесных, – урезонил спорщиков Дормидорф.
Он встал и, отойдя немного в сторону, заговорил:
– Лесовик, явись, коль слышишь меня!
Так он повторял несколько раз, потом некоторое время ждал, потом опять повторял и ждал, повторял и ждал.
Мы, честно говоря, уже отчаялись увидеть лесовика. Жаль, конечно, но, видимо, опять придётся иметь дело со зловредным обманщиком лешим. Похоже, что и дед не желал терять надежду увидеть именно лесовика и упрямо продолжал звать его. Неожиданно налетел резкий порыв ветра, Дормидорфа аж закачало из стороны в сторону, как в песне тонкую рябину. Вокруг деда взвился вихрь из хвои, пожухлых листьев и травинок, разметав полы его плаща. Ветер так же резко стих, как и начался, и… ничего. Вопреки нашим ожиданиям никто не появился.
Дормидорф негодующе развёл руками и с сожалением проговорил:
– Я знаю, что лесовики живут очень долго. Местный самый старенький и дряхленький из них и, вполне возможно, что у него, к моему глубочайшему сожалению, неприятности со слухом, потому он и не слышит, как мы его тут даже не вызываем, а вежливо просим явиться!
Не смотря на эту маленькую хитрость ничего не изменилось, никто не появился. Но Дормидорф и виду не показал, что расстроен. Он терпеливо продолжал:
– Надо же, какая неприятность! Неужели правда? Я уже давно слышал, но не верил, думал, кто-то наговаривает на честных и трудолюбивых лесовиков. Будто в одном дальнем лесу лешие, псы шелудивые, отобрали-таки у горемычного и старенького лесовичка всю силу и огромную власть его над лесными угодьями! Отобрали, собаки, и стали сами править тем несчастным лесом!
