Серошейкина внезапно переполнило сильное желание рассмотреть нутро больницы, затем сменилось тягостной тоской от невозможности сделать это. Но мысль о том, что соседнему зданию была отведена роль поликлиники, спасительно обрадовала Аркадия. В отличие от закрытых отделений, туда мог попасть каждый, в том числе и он. Серошейкин решил незамедлительно отправиться в амбулаторию и пошагал мимо лежащего больного, лицо которого заслоняла развернутая книга сканвордов. Аркадию еще не удалось увидеть внешность соседа, потому что его голова все время была под прикрытием. Однако одну особенность Аркадий узрел сразу – необычной формы туловище, которое все время пряталось под одеялом, но странные пропорции оно скрыть не могло.
В отделении ощущался сильный запах лекарств, на площадке он смешивался с запахом столовской еды и нечистотами, образовывая противный едкий аромат, который знаком всякому человеку, побывавшему хоть раз в больнице. Аркадий спускался вниз по серым ступенькам с массивными крашеными периллами. Ему были приятны и удивительны своей сохранностью остатки прошлой культуры. Он представлял, что выйдет сейчас во двор, очутившись во времени – ровеснике этих самых перил.
Оказавшись на первом этаже, Серошейкин услышал знакомый грохающий звук. На самом деле Аркадий бывал здесь и не раз, только когда еще был маленьким. Бабушка брала его с собой на дежурство, «на сутки». Аркадий практически ничего не помнил, многое изменилось с тех пор, но больничные лифты с маленькими круглыми окошками и оглушительно-громко открывающимися дверьми, на которых он «катался» вместе с санитарками, запомнились ему навсегда.
Теплая осенняя погода располагала к прогулкам, поэтому народа было много. Все наслаждались последними отголосками лета, медленно прохаживались, хрустя опавшими листьям. Аркадий тоже совершил моцион вокруг лазарета, рассматривая ансамбль зданий. Снаружи, где больница была доступна всеобщему взору, она выделялась недавно выкрашенными светло-золотистыми стенами, белыми пластиковыми рамами больших окон. Однако со стороны двора строение выглядело иначе. Стены были давно не тронуты краской, местами и вовсе крошились. С оконных деревянных рам слетала мелкой чешуйкой голубая краска, успешно приземляясь на головы ковыляющих больных. Серошейкину показалось, что здание застряло между прошлым и будущим. Оказалось, что внутри поликлинического корпуса дело обстояло также. На первом этаже располагалась одетая в белоснежный кафель урбанистическая регистратура. В прозрачных кабинках за большими плоскими мониторами сидели барышни в светлых костюмах с именными бейджами, записывая толпы страждущих на прием к врачу. Над головами посетителей мигало табло с расписанием работы докторов и слепящая зеленым светом бегущая строка, которая разъясняла все виды платных услуг. Но чем выше поднимался Аркадий, тем сильнее менялась обстановка. Краски тускнели, а больничный интерьер становился скромнее. На третьем этаже Аркадий попал в блеклый зал ожидания. Здесь было не так много людей. Одни стояли маленькими кучками перед высокими, некогда белыми, а теперь пожелтевшими дверьми, нервно ожидая своей очереди. Другие сидели по периметру площадки на затертых черных кушетках, свесив голову над светящимися экранами телефонов. Атмосферу заброшенности дополнял облезлый куст китайской розы, на котором был заметен слой пыли и листья казались такого же грязно-серого цвета, как и дощечки изношенного паркета. Аркадий расположился у полуоткрытого окна, наблюдая за окружающими. Ему казалось, что время здесь застыло, ностальгия стала подкатываться щемящей тоской к сердцу, а разум наполняться воспоминаниями из детства.
