Удивленный Христом. Мое путешествие из иудаизма в православие - страница 4

Некоторые семьи приезжали в нашу лавку после обеда, чтобы насладиться известными на всю округу десертами – разными видами мороженого, в том числе с бананом, и молочными коктейлями.

Большой популярностью пользовались пиво, эль и итальянские газированные лимонады с разным вкусом. Нередко покупатели заказывали мороженое со щедрой порцией домашних взбитых сливок. Их выдавливали из большого мягкого и гибкого тюбика.

Отец моего друга Луи тоже часто заглядывал, чтобы передохнуть и выкурить сухую, туго скрученную итальянскую сигару. Предварительно он ее тщательнейшим образом осматривал – на ней не должно было быть ни единой трещинки.

Уличный шум служил постоянным фоном моей нью-йоркской жизни. Он состоял из стука отбойных молотков и гудения генераторов, к которым были подключены бесконечно вращающиеся бетономешалки. По многу раз на дню повторялся оглушительный вой пожарных и полицейских сирен. Ежедневно около полудня проверялась работа тревожной сигнализации, которая должна была оповестить население в случае ядерной угрозы. Сначала она давала несколько пронзительных гудков на высоких частотах, а затем начиналось долгое монотонное завывание. По ночам в окрестных кварталах время от времени слышались пулеметные очереди – это криминальные группировки или отдельные преступные элементы выходили на разборки. Помню, что мелодичный звон, раздававшийся по воскресеньям с колокольни местной католической церкви, всегда казался мне приятным контрастом повседневному звуковому хаосу.

Но наиболее характерным звуком, сопровождавшим меня всю юность, был скрежет поездов наземной линии метро. Поезда резко тормозили в нескольких метрах от нас, на станции Элдертс-Лейн. Многотонный состав всем своим весом наваливался на стальные колеса, вжимавшиеся в металлические рельсы. Звук, получавшийся при этом, плюс визг тормозов страшно резали уши. Это была своеобразная нью-йоркская музыка, которая повторялась каждые полчаса круглые сутки все триста шестьдесят пять дней в году в течение двадцати пяти лет моей жизни в этом городе. Может, из-за этого у меня еще в юности обнаружилась тридцатипроцентная потеря слуха? Увы, проблемы со слухом не мешали мне по ночам просыпаться от страшных ругательств и богохульств, которыми разражались наши «добрые соседи».

Много лет спустя, когда я переехал в тихий пригород на Западном побережье, мне было сложно засыпать в полной тишине. Несколько месяцев ушло на то, чтобы адаптироваться к новой среде, и поначалу приходилось каждую ночь включать радио – без него сон никак не приходил.

Однажды, когда я еще жил в Нью-Йорке, ночью в нашем районе внезапно взвыли сирены, предупреждающие о ядерной бомбардировке. Они включились случайно, но тысячи людей проснулись в смятении и решили, что жить им осталось всего несколько минут. Мы были уверены, что очень скоро все скопом будем уничтожены.

На следующий день ребята в старших классах делились впечатлениями: они с удивлением наблюдали за тем, как их близкие готовятся к смерти. Большинство родителей достали Библии и принялись молиться.

Образование я получал на улицах Нью-Йорка, впитывая все лучшее, что они могли предложить. К этому добавлялись знания и опыт, получаемые за партами и в коридорах обычных районных школ большого города. Что могло быть прекраснее, чем муниципальные школы № 6о, 65 и 97, в которых я учился? Эти номера звучат скучновато. ведь у некоторых школ были звучные названия. Но особой проблемы в том не было. Я все равно ощущал, что нахожусь в самом центре маленькой вселенной, которую, по мнению ньюйоркцев, составляла школьная, спортивная и уличная жизнь.