– Чего это он? – спросил Дука Калис, глядя на бледное лицо командира, на его странно поблескивающие глаза.
На месте Лахов простоял с полчаса, с того момента, как стражники вышли из «Потертого уха», где утренней кружкой пива отметили наступление очередного дня.
– Думает, – с уважением ответил Васис Ргов и шмыгнул носом.
Сам он думать не умел.
Мимо сновали горожане, кое-кто с интересом поглядывал на лейтенанта, а одна предприимчивая дамочка попробовала развесить на нем белье для просушки. Попытка была доблестно пресечена сержантами.
– Вот, – проговорил Лахов на сорок третьей минуте стояния. – Ну что, пойдем?
– Куда? – спросил Калис, прикидывая, не зарядить ли дополнительные арбалеты в сапогах.
– В веселое заведение мадам Передур, что на Пустопорожней улице.
Вопрос «Зачем?» Ргов не задал, но ухитрился изобразить его на лице, так что лейтенант не смог не ответить.
– Искать демона, – сказал он.
Калис решил, что идея с дополнительными арбалетами была не такой уж плохой.
– Но он же там был вчера, – сказал Ргов. – И мы не знаем, где он сейчас. У нас больше нет этой… ынстукции.
Лахов собрал весь яд, имеющийся в организме, и направил его в район языка.
– Ты что, предлагаешь отправиться к Пифии и сказать: «Ой, извините, мы потеряли вашу бумаженцию». Как ты думаешь, что она сделает?
– Наорет, – предположил Ргов.
– Проклянет, – заявил куда более мрачно смотрящий на жизнь Калис.
– Или ты хочешь пойти к Большому Джиму и сообщить ему, что мы не можем найти типа, порезавшего его парней?
При упоминании Большого Джима на улице стало несколько тише.
– Нет, – честно признался Васис.
– Тогда пойдем.
Неспешным шагом, придуманным специально для патрулирования города и погонь за действительно опасными преступниками, Торопливые зашагали в сторону Грязного моста.
Калис на ходу подпрыгивал, норовя взвести лежащие в сапогах арбалеты.
В веселом заведении мадам Передур стражу, честно говоря, не ждали, хотя в этот час там не ждали вообще никого.
На стук никто не подумал открывать, и тогда Лахов постучал вторично, используя для этого здоровенные и мозолистые кулаки Калиса. Двухэтажное строение опасно закачалось, с крыши посыпалась труха, а доносящийся изнутри равномерный храп неохотно прервался.
– Считаю до одного – и начинаю стрелять, – сообщил изнутри голос, отдаленно похожий на женский.
– Только попробуй! – рявкнул Калис, почувствовавший себя в родной стихии, и в руках его оказалось по арбалету. – Это стража! Всем встать лицом к стенке, руки за голову! Молчать и бояться!
– Чего вам надо? – дверь приоткрылась, явив лицо, которое поэты лет тридцать назад сравнили бы с луной.
К лицу прилагалось несколько квадратных метров полупрозрачной ткани, под которой что-то колыхалось.
– Э… мы разыскиваем, – Лахов отодвинул Калиса в сторону и, стараясь не смотреть на это самое «что-то», шагнул вперед, – одного типа… Есть данные, что он вчера побывал у тебя.
– Много кто у нас был…
Мадам Передур не любила утро и старалась проводить его в уютном логовище из одеял и подушек. Яркий и беспощадный солнечный свет что-то делал с ее внешностью такое, с чем не могли справиться лучшие притирания.
К вечеру внешность вновь становилась такой, как надо, и мадам Передур оживала.
Но сейчас, когда солнце еще не добралось до зенита, она чувствовала себя несколько мертвой.
– Он не совсем обычный де… – Ргов вовремя прикусил язык, – человек. Вы не могли его не запомнить.
