Папку Карачун щелчком толкнул по столу к Максу, мол, знакомься, а сам занялся приготовлением кофе. Полстакана водки и один бульк кофейного ликера – это в понимании шефа и был настоящий кофе. То, что подавала Карачуну его строгая, средних лет и средней полноты секретарша Леокадия Альбертовна, он называл бурдой, бульоном из негров или просто – говном.
Макс раскрыл папку и увидел фотографию, одну единственную фотографию и больше ничего. На фотографии был запечатлён бородатый мужик лет пятидесяти – пятидесяти с небольшим. Борода у мужика русая, глаза светлые и колючие. Черты лица – обыкновенные, непримечательные. Волосы на голове – редеющие и забраны сзади в хвост, или в шишак, не видать. Лицо мужика Максу чем-то не понравилось. Он перевернул фотографию, подписи не было.
– Помянем Арсена, – сказал Карачун, протягивая Максу пластиковый стакан с «кофе» и залпом осушил свой. Макс последовал его примеру.
Закурили.
– Это и есть профессор Москаленко? – спросил Макс, держа в руках фотографию бородатого мужика с хвостом. Или с шишаком.
Карачун мотнул головой, и было непонятно: толи это отрицательный жест, толи полковник отгонял надоевшего комара. Кстати, комар имел место быть. Он пищал нудно и зловеще.
– Это другой… профессор. – Карачун внимательно следил за комаром, который не решался пока перейти к решительным действиям, летал поодаль. – Лёшка Вошкулат. Мой школьный товарищ.
– А Москаленко? – спросил Макс.
Карачун молча кивнул. Надо понимать, что и профессор Москаленко тоже был школьным товарищем полковника Карачаева.
Комар оставил полковника и переключился на выцеливание Макса, потому что был голоден, а неподвижный Макс казался ему менее опасным. Дурак! За это и поплатился. Нельзя подлетать к специальному агенту на расстояние вытянутой руки. Макс разжал кулак – на ладони краснело пятнышко крови. Чья кровь? Карачаевская?..
– Мы с ними тридцать шесть лет не виделись, если не считать прошлогодней встречи… Ты должен помнить, наше Бюро принимало участие в обеспечении безопасности симпозиума уфологов в сентябре.
– Я в прошлом сентябре дело псевдовампиров раскручивал.
– Ну и что?
– Нет, я помню, конечно… о симпозиуме. Всё тогда гладко прошло, кажется… Просто я хотел сказать, что не присутствовал при столь значительном событии.
– Вот на этом шабаше мы и встретились. Лёшка, Арсен и Колька – все они, оказывается, в уфологи подались…
– Кто такой Колька? – спросил Макс, но Карачун продолжал, словно не расслышал вопроса.
– Как оказалось, все эти тридцать шесть лет они дружили и сотрудничали. Даже в одном университете трудились. Мы встретились, бухнули, как положено, после симпозиума, телефонами и адресами обменялись. А потом всё забылось. Я никому не звонил и мне никто. До вчерашнего…
– Кто такой Колька? – повторил Макс свой вопрос.
Карачун вздохнул и потянулся за водкой.
– Мне одного кипяточка, если можно, – попросил Макс.
Карачун хмуро глянул на Макса, пожал плечами и добавлять в его стакан кофейного ликера не стал. Зато себе набулькал двойную порцию.
– Колька… – сказал он задумчиво. – С ним мы в школе ближе, чем с остальными были. Николай Бугаев. Бугай… Светку Морозову у меня увёл. На выпускном. Я быковатый был («Это точно, ты и сейчас такой», – подумал Макс), а Колька эдакий… интеллигент. Увёл, мерзавец… А, – Карачун махнул рукой. – Не жалко. Всё равно они потом развелись. Помянем Кольку, – и хлопнул стакан.
