– Затейник твой дядька, – мрачно сказала я. – Так, значит, он все эти дни бухал у Антона Кузьмича?
– Да он, наверно, и сейчас там бухает, – сказал братец. – У них, так сказать, долгоиграющие проекты. Если сели пить, то уж до полной несознанки.
– Азиатская сторона! – поддакнул Микиша цитатой из классика.
– Ну, мальчики, все это, конечно, интересно, но я, честно говоря, не понимаю, как вам помочь в вашей истории. На жительство у себя я вас определить не могу, вы и сами это понимаете… Разве что помочь вам снять квартиру? Но… Я ведь так понимаю, денег-то у вас ни копейки.
– Нет, ну это какой-то гнилой вещизм и меркантилизм! – возмутился Максим Максимыч. – Какие деньги, если нас едва не убили! Ты, родная сестра, такое мне говоришь!
– Ну, во-первых, неродная. Родная – это когда общие и отец, и мать. А когда по отцу – то это называется единокровные.
– А по матери?
– А по матери – единоутробные. Но матери у нас с тобой разные. К тому же мне совершенно непонятно, почему я должна питать к тебе пылкие родственные чувства. О твоем существовании, любезный Максим Максимыч, я узнала вот только сегодня из твоего возмутительного письма. А потом и ты сам пожаловал по принципу «лучший мой подарочек – это я!». А мне такие визиты не нравятся. Влипли вы, конечно, капитально, но вполне заслуженно.
– Заслуженно? – побагровел Максим Максимыч. – Да мы же… да нас же… мы – пострадали!
– Ах вы, несчастненькие мои! Исполать вам, страдальцы, как сказала бы сердобольная настоятельница монастыря, встречающая странствующих героев-соколов. Ишь, «пострадали» они! Кто вас просил угонять машину этого Косинова? Может, это был голос совести? Вот к ней и обращайтесь! Угонщики… Деточкины мне нашлись…
Максим Максимыч потупился. В его лице промелькнуло что-то детское, и мне стало его жалко. Вот проклятое русское качество – всех жалеть! Да происходи все дело в Америке, добропорядочная американка на моем месте не только не стала бы жалеть и, боже упаси, помогать родственничку с приятелем, а направилась бы в полицию, сообщила о них, а потом получила бы благодарность от копов. И была бы уверена, что облагодетельствовала нацию, посодействовав в задержании опасных преступников. О родстве она даже и не вспомнила бы.
– Значит, так, – сказала я. – Сниму вам квартирку, сидите в ней и никуда носа не высовывайте. Потом посмотрим, что с вами делать дальше.
Максим Максимыч и Микиша повеселели. Мне даже показалось, что на устах родственничка затеплилась и была готова вот-вот сорваться сакраментальная фраза: «Микиша, наливай!». Я свирепо взглянула на него, и он тотчас же захлопнул рот и даже прикрыл губы ладонью.
– Артисты… – проговорила я. – Угораздило же вас свалиться на мою голову!
– Я, между прочим, не виноват, что у нас с тобой один отец! – выдал Максим Максимыч.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
