В боли дисгармонии с собственным языком,
в косноязычии гуляя по улицам умершего города, пытаясь его воскресить,
я чувствую себя молекулой гелия в душной атмосфере завода,
зажатой со всех сторон газами, людьми и обстоятельствами,
которая хотела стать звездой.
Обязательства крюками вытягивают из меня плоть,
вытащили: сердце, где гнездилась любовь, где чувства
наводнениями формировались и топили всё; мозг,
с его суровым аналитизмом, со способностью разрушать сущее силой мысли;
легкие, вздувающие меня то к небу за блаженством, то к аду
за осознанием; кожу, глаза, откуда я мог лицезреть и трогать
красоту; ноги и руки, дающие мне возможность двигаться и не тонуть;
волосы, чьи волокна улавливали антеннами волны Вселенной.
Я растащен на куски, а первоначальная пустота, оставшаяся,
хоть и даёт гармонию своей немотой, хоть и приближает к нирване,
без забот, тревог и мыслей, – но отдаляет меня от цели, к которой я хочу.
Возможно, я и правда живу десятую жизнь —
и в своем долгом пути уже настолько отрешился от забот и чувств,
что то зловещее ничто, пробуждающееся во мне всё сильнее,
есть закономерная реакция на тяготы длительного перерождения.
Всё время хочется спать; а, уснув, боюсь просыпаться,
ибо, проснувшись, всё начнётся сначала. Яркий мак,
прорастающий периодически на внеземных обломках
меня, очень быстро гаснет, меняет свой цвет и осыпается
прахом. Будь я ребенком,
моя почва была бы поплодороднее.
Февраль 2018
