Уходящие в Вечность. Часть 1 - страница 18

Пять суток крепкий организм боролся со смертью. Пять тревожных бессонных ночей не отходили от него отец и Хайретдин хазрат. Табиб на это беспокойное время переехал в дом к Ахмедбаю и тоже все ночи напролет был рядом с ними.

Среди бредовых видений Рамазан видел Гюльнару. Она ждала его в саду, протягивала к нему руки и сразу исчезала.

Она танцевала на площади, на ней было золотое парчовое платье, переливающееся под солнцем до боли в глазах. Рамазан пробирался к ней через толпу, но люди не пускали его, загораживали дорогу. Стояла жара, духота, во рту было сухо и горько, очень хотелось пить. Он рвался, толкал мешавших ему людей. А Гюльнара смотрела на него, смеялась и таяла.

Рамазан метался по постели, постоянно сбивая повязку, не узнавая ни отца, ни учителя.

На шестые сутки, наконец, он заснул крепко и спокойно сном выздоравливающего человека.

Прошло еще несколько дней, и Рамазан почти поправился. Но на лице его светилась печать тихой грусти и покорности судьбе. Он равнодушно выполнял все предписания табиба, безразлично слушал отца, молча принимал советы Хайретдина хазрата.

Но мудрый учитель знал из древних книг великого врачевателя Ибн-Сины, что здоровье телесное напрямую связано со здоровьем душевным и наоборот. И поэтому, видя, как затягивается рана и крепнет организм Рамазана, но душа его больна и слаба, учитель посоветовал Ахмедбаю отправить мальчика в путешествие, ибо перемена места и новые впечатления, невиданные города и земли благотворно повлияют на здоровье души. Он предложил послать Рамазана на учебу в Бухару, где в одном из больших городских медресе преподавал богословские науки друг его юности Хамидулла махдум[40].

Долго не соглашался отпустить так далеко своего любимца Ахмедбай. Но Хайретдин хазрат сумел убедить его в том, что это единственный выход спасти сына: ведь, оставшись дома, где все будет ему еще долго напоминать о случившемся, Рамазан может опять повторить страшную попытку сделать то, что не удалось тогда в саду.

Ахмедбай думал несколько дней и, наконец, скрепя сердце, дал согласие, найдя доводы Хайретдина вполне разумными.

Стояла осень, когда Рамазан со своим учителем выехали в Бухару – тихое, мягкое, благословенное время. Сезон изнуряющей жары уже прошел, дни были ясные, еще теплые, солнце ласково припекало. Но ночи уже дышали прохладой и чувствовалось скорое наступление холодов.

Говорил Хайретдин-хазрат, что есть на свете города, на которые льется с неба голубой Божественный свет. Эти города славятся на весь мир своей святостью. А благословенная Бухара, этот древний город исламской науки, столица знаний, великих ученых, улемов[41] и мударрисов, – сама излучает сияние. По его словам, многие чистые сердцем люди видели, как над городом поднимаются столпы ясного, неземного света.

Вопреки ожиданиям, вызванными рассказами учителя, Бухара предстала перед Рамазаном совсем не небесным и не райским местом. Город действительно был похож на сказку, но сказку земную. Вспомнились прочитанные в детстве чудесные рассказы Шахерезады из «Тысяча и одной ночи» о халифе Харун-ар-Рашиде и Аладдине.

Живая древность выглядывала из любой городской постройки, бесконечная глубина веков отражалась в хаузах[42] и арыках. Ворота с крытым проездом, низкие, с плоскими крышами дома, дувалы[43]. Сияющие бирюзовой голубизной купола мечетей, стройные минареты с неизменным гнездом аиста на самом верху. Улицы, широкие, мощеные камнем, и маленькие, узкие, где едва могут разъехаться две встречные арбы.