Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления - страница 7
Культ в строгом смысле слова, со всеми сопутствующими эксцессами возник далеко не сразу после окончания Второй мировой войны. Энтони Барнетт[18], выступая с острой критикой Фолклендской (Мальвинской) войны, которую в 1982 г. устроило правительство Маргарет Тэтчер, предположил, что зарождение «черчиллизма» было связано с необходимостью пропагандистского обеспечения этого конфликта. Его горячо и весьма неожиданно поддержал Майкл Фут, тогдашний лидер лейбористов. Вот как пишет Барнетт:
Черчиллизм служит как бы каркасом, который основные течения британской политической культуры оплетают своими разноцветными нитями. Несмотря на то что в его символической основе находится реальная историческая фигура военного времени, черчиллизм в корне отличен от личности самого Черчилля. Как известно, настоящего Черчилля лишь против его воли и с большим трудом удалось поместить в рамки политических практик и партий, которые он вроде как воплощал собой. Но идеология представляет собой нечто гораздо большее, чем влияние отдельной личности, – и как раз это является секретом ее силы и живучести{3}.
Можно добавить, что эта сфабрикованная любовь к Черчиллю и то, как используется его образ, стали выражением ностальгии по империи, которая давно ушла в небытие, но которую в свое время поддерживали все три основные политические партии[19], а также крупные профсоюзы{4}. «Славные дни» прошлого прочно укоренились в историческом сознании британцев. И как только возникала необходимость – как это случилось в 1982 г., когда обществу очень трудно было смириться с реальностью, в которой Великобритания была всего лишь парой островов на севере Европы, – на помощь призывалось имя Черчилля. Победоносная война Тэтчер обеспечила ей еще один срок пребывания в должности премьер-министра и сформировала ее героический образ женщины-лидера. В своих выступлениях она даже стала называть Черчилля по имени – Уинстон, как если бы была знакома с ним лично.
Социальный историк Пол Аддисон соглашается с Барнеттом в том, что конфликт на Фолклендах сыграл важную роль в перезапуске культа Черчилля. В своем обзоре четырех новых книг, вышедших в 1980-е гг., он высказал мнение, что наблюдаемый культурный и политический регресс можно объяснить неудачной попыткой модернизации страны, предпринятой Гарольдом Уилсоном[20] и Эдвардом Хитом[21] в 1960-х и 1970-х гг.: «Как минимум в духовном смысле Черчилль пережил их всех и вновь занял свое место в британской политике в качестве одного из домашних идолов – хранителей миссис Тэтчер». Далее, однако ж, Аддисон пишет, что в те же самые десятилетия он почувствовал освежающее дуновение, способное смести старую пыльную паутину: «Патриотический пафос – за исключением фильмов о Джеймсе Бонде, где он демонстрируется как форма упадка и саморазрушения, – был оскорбителен для духа времени. Старые военно-империалистические сюжеты стали приемлемы лишь настолько, насколько в них присутствовали антивоенные настроения и социальная сатира, как в фильме Тони Ричардсона «Атака легкой кавалерии» (Charge of the Light Brigade){5}.
Когда в 1974 г. в Ноттингемском театре состоялась премьера пьесы Говарда Брентона «Черчилль» в постановке Ричарда Эйра, она была тепло принята публикой и получила благоприятные отзывы большинства критиков. Степенный и уважаемый Гарольд Гобсон в своем отзыве на пьесу, опубликованном в
Похожие книги
