Утром она снова вышла из дома и внимательнее осмотрела содержимое повозки. Все, что там находилось, включая вино, можно было представить как английский товар. А принести это могло бы хорошую прибыль. Только она понятия не имела, кому ей придется выплатить эту прибыль.
Вернувшись в дом, она долго раздумывала, стоит ли ей забрать повозку с товарами? И что она в этом случае скажет Обедайе?
У нее уже почти сложился план действий, когда дверь внезапно открылась и перед ней возник Саутуэйт, с удивлением взиравший на нее. Из-за плеча графа выглядывал Обедайя.
Бросив вопросительный взгляд на своего помощника, Эмма приветствовала графа и с радушной улыбкой проговорила:
– Как мило с вашей стороны, сэр, нанести нам визит. Вы, должно быть, проезжали мимо и решили заглянуть к нам на минутку?
– Я нахожусь здесь уже долгие часы, а явился я сюда вовсе не со светским визитом.
– Значит, вы все-таки решили вмешиваться в наши дела, несмотря на то, что я сказала при нашей последней встрече?
– Я предпочел сам составить мнение о положении дел, как и сообщил вам при нашей последней встрече.
Граф прошел в комнату и принялся осматривать полки с кофейниками и старым фарфором. Пока он был занят этим и отвлекся, Эмма спрятала свои заметки для каталога под серебряный поднос.
– Лорд Саутуэйт прибыл рано и тотчас же направился в контору вашего отца, мисс Фэрборн, – шепотом сообщил Обедайя, и выражение его лица свидетельствовало о крайнем беспокойстве. – Граф настоял на том, чтобы я немедленно принял его и объяснил ему… кое-что.
– О чем шла речь? – тихо спросила Эмма, покосившись на графа и улыбаясь ему.
И тут Саутуэйт вдруг сказал:
– Вы любите серебро, мисс Фэрборн?
Эмма вздрогнула и снова заставила себя улыбнуться:
– Да, люблю. У меня к нему… неиссякаемая страсть. Перед аукционом я всегда прихожу сюда полюбоваться серебром.
Граф усмехнулся и пробормотал:
– Ну что ж… Кое-что и в самом деле выглядит очень красиво. – Он взял тяжелый серебряный канделябр и повернул его, чтобы посмотреть на клеймо. Затем спросил: – Это все? Или есть что-нибудь еще?
– Сейчас… это все, что мы получили. Но Обедайя сказал, что ожидает на следующей неделе еще кое-что.
Саутуэйт поставил канделябр на место и, к удивлению Эммы, уселся боком на стол, так что одна его нога при этом оставалась на полу. Усмехнувшись в очередной раз, граф проговорил:
– А может, на распродаже потребуется больше серебра? Ведь аукцион был не так уж хорош, верно, мисс Фэрборн? Может, вам лучше отойти от дел и оставить о себе добрую память как о блестящем аукционном доме, чем позволить миру видеть ваше падение?
– Я не сомневаюсь, сэр, что прибудет еще одна партия товара, в том числе и новые картины. И наверное, книги. А также ящики с очень хорошим старым вином. – Эта ложь далась ей безо всякого труда; более того – прозвучала с удивительной легкостью. А следующий аукцион надо было провести как можно быстрее, потому что теперь на кону стояли не только ее гордость и воспоминания, но и нечто более важное…
– Вино?.. – осведомился граф.
– Да. Так мне сказали. Из поместья одного джентльмена, которого осаждают кредиторы… а платить ему нечем.
Граф вглядывался в лицо собеседницы, пытаясь понять, не хочет ли она от него отделаться. А Эмма старалась казаться невозмутимой, хотя и чувствовала, как от взгляда по телу ее волнами пробегала дрожь. И она молила Бога, чтобы ей удалось не покраснеть, потому что это стало бы явным свидетельством того, что она сделалась уязвимой в присутствии этого мужчины.
