Укрощение строптивого Дракона - страница 16

Бешенство от не проходящего отчаяния и какой-то полной безнадежности моего существования.

Да, именно так можно сказать, хотя я еще способна мило улыбаться, даже спокойно разговаривать, но на самом деле только жду повода сорваться, подобно снежной лавине на моей далекой северной родине, где я вообще-то никогда не была.

Не знаю, есть ли на самом деле в суровом людьми, и особенно природой далеком Норльмарке подобные мне девушки или женщины-амазонки?

Или такие рассказы просто одна из легенд, бесконечно далеких от действительности, но холод и ледяной дождь я просто ненавижу!

Поэтому не собираюсь когда-либо навещать свою далекую, как бы это правильно назвать, историческую родину.

Охватывающее меня все чаще бешенство, когда сознание и душа молодой женщины из нашего благополучного времени сталкивается с невероятно трудной стороной быта проклятого средневековья!

С местной религией, жизненными положениями и невероятными условностями совсем социально неразвитого общества.

Так же с допотопными привычками и понятиями местных людей, которые крайне невежественны и настолько же убеждены в своей полной правоте всегда.

Такое касается и женщин, и особенно здешних мужиков.

Я все время пытаюсь привыкнуть к постоянной, не проходимой грязи, все время потным рубашкам и к тому, что от меня самой за версту несет немытым телом, острым запахом лошади и еще очень много чем, о чем лучше даже не говорить самой себе.

Чтобы еще больше не разъяряться, тем более, что особого толку от моей ярости никакого нет, одна только больная голова поутру и разбитые в кровавую корку кулаки, которые потом заживают несколько дней.

Поэтому я пытаюсь себя успокоить заранее, понимая, что уже очень сильно закипаю внутри.

Голову можно довольно просто подлечить кружкой местного пойла или хорошим глотком из всегда полной флаги приятеля Терека, а вот общее состояние организма начинает выбешивать прямо с раннего утра и приходит в норму только после хорошего обеда.

Но никто не даст тебе больничный или выходной, нужно так же взбираться на лошадь и тащиться целый день за охраняемой особой, не взирая на ливень, холод на гребаных перевалах или раскаленное светило на небосклоне.

«Ну, жара еще вполне терпима по сравнению с такой задницей, как творится сейчас! Хотя, ехать под обжигающими лучами местного светила, как его называют здесь – Ириум, тоже хорошего очень мало», – напоминаю я себе.

Только от Ириума еще можно как-то укрыться под накидками из правильной ткани и ловко скрученной травы, особенно требуется прикрывать мои бедра, колени и голени в кожаных штанах, чтобы они не раскалились до реальных ожогов.

Можно графиню Цецилию и в ее личной карете охранять, что я иногда делаю, или уже делала, но теперь она все время слишком многое хочет знать от меня.

О чем болтают простые стражники и обозники, какую именно девку или чью-то жену привели к графу с его Старшим над дружиной неделю назад еще в замке?

Кто у него состоит в постоянных любовницах?

А кто только иногда попадает к графу в постель?

Вот и все, что ей, в принципе, интересно из окружающей жизни, чтобы потом выносить мозг самому графу и постоянно жаловаться своему отцу.

Который теперь сам старается с единственной дочерью подольше не встречаться.

– Сама выбирала кобеля покрасивше, да повиднее! Я тебе совсем других женихов советовал! Теперь глотай полным ртом такое семейное счастье! – вот так довольно равнодушно он как-то ответил дочери при мне.