Слушая ответ короля, Мейри не поднимала глаз от тарелки, но уловила резкие нотки в его голосе.
– У меня есть основание подозревать, что его люди напали на аббатство в Дамфрисе, сожгли его и убили всех, кто там был.
– Чьи сведения заставили вас в это поверить?
– Мои, – заявил принцу Коннор.
Мейри невольно посмотрела на капитана.
– Значит, вы видели, как он это совершил? – скептическим тоном произнес Вильгельм.
– Мне не нужно было видеть. Я верю людям, которые видели.
– Аббатство? – Вильгельм даже не пытался сдержать иронию. – Могу заверить вас, что, если это правда, я узнаю об этом, когда вернусь домой, и поступлю с Гиллзом должным образом. Однако, при всем моем уважении к капитану, я не могу понять, что заставило воина разрушить монастырь и убить монахинь.
Король молчал, а Мейри вдруг поняла, что именно совершил принц. Яков не мог сказать правду, а она состояла в том, что один из врагов убил его истинную перворожденную дочь, ведь никто не должен был знать о существовании Давины Монтгомери.
– Возможно, этот адмирал Гиллз просто ненавидит монахинь. – Мейри вопросительно изогнула бровь, взглянула на короля, а потом одарила натянутой улыбкой принца Вильгельма. – Католических монахинь.
Коннор улыбнулся ей через стол. Мейри сделала вид, что не заметила.
Принц был не очень представительным мужчиной. Впрочем, о его носе Мейри этого не сказала бы. Казалось, между глазами у него торчит локоть, а не скромный орган обоняния. Мейри трудно было отвести от этого носа взгляд. По сравнению с ярко одетыми придворными наряд принца казался унылым и тусклым. Парика он не носил. Его волосы, разделенные пробором посередине, свисали вялыми прядями вдоль бледного лица и слабого подбородка.
– Мисс Макгрегор, – бесстрастным тоном обратился к ней принц, погасив в глазах искорку раздражения. – Если адмирал Гиллз действительно виновен в таком преступлении против католиков, то какой реакции вы от меня ждете?
Мейри стиснула кулаки под столом. Принц так презрительно произнес название ее веры, как будто выплюнул яд. Над столом повисло молчание. Все ждали, что будет дальше. Мейри разговаривала с представителем королевского семейства. Существовала сотня способов ответить так, чтобы выразить уважение к его статусу. Мейри не было дела до статусов, да и до Англии – тоже, но судьба ее клана была ей небезразлична. Ее поведение за этим столом не может не отразиться на Макгрегорах со Ская. А потому она грациозно склонила голову перед принцем и спокойно произнесла:
– Примите мои заверения в абсолютном почтении, ваша светлость, но если бы я была адмиралом Гиллзом и действительно совершила такое преступление, то опасалась бы только Божьей кары. Не вашей.
Пропустив мимо ушей завуалированное оскорбление, прозвучавшее в словах Мейри, принц откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.
– Если адмирал виновен… Если виновен, – многозначительным тоном повторил принц, – то, боюсь, ему нет дела до мнения Господа.
Мейри опустила ресницы и спокойно посмотрела на принца. Ее не удивило, что тот бросился защищать адмирала, с которым был, по его же словам, лично не знаком. Она уже кое-что слышала о принце Оранском.
– Значит, он погубил свою душу, а хуже этого ничего быть не может.
– Разве что сам Господь избрал его.
– Дорогой племянник! – заговорил наконец король, в голосе которого зазвучала угроза. – Я с терпимостью отношусь к вашим кальвинистским убеждениям, но не позволю проповедовать их у себя за столом. Остановитесь, пока вы не успели нанести мне оскорбление.
