Укротитель тьмы. Part 1 - страница 37

– Не смешно, Фельсенбург, – резко осадил Бахрей, втоптав окурок в мокрую брусчатку. – Я знаю, что ты убил Нателлу Кольцову.

Смех чародея резко оборвался, потому что Ник подавился воздухом от этой наглости.

– Почему же сразу не Кеннеди или Джона Леннона? – выгнул бровь Ник. – Что же ты по мелочи пошел? Обвинил бы меня сразу в этом, сказал, что я вампир и, может быть, даже повышение получил.

В груди стянулся тугой напряженно ноющий узел. Джозеф постоянно обвинял его во всех грехах, что само по себе не ново, но от этого на душе не прояснялось. Вот почему именно ему достался такой Надзиратель? Другие со своими прекрасно общались, даже дружили и пили пиво раз в месяц в день сдачи отчета. Чародей же сильно подозревал, что Бахрей пригласит его пропустить по стаканчику только в том случае, если всыпет туда немножко стрихнина. Чертова сатурнианская Недоля.

– Тебе не надоело паясничать? – холодно спросил Надзиратель. – Я же пришел сюда ради твоего блага. Если ты признаешься и расскажешь все начистоту, это облегчит твою вину.

Фальшивая забота и сочувствие всегда действовали на Ника, как красная тряпка на быка. Как минимум, потому что под эгидой его интересов всегда совершались самые злокозненные и отвратительные вещи по отношению к нему же.

– Облегчить вину? Каким это образом? Мне дадут возможность самому выбрать способ казни? – прошипел чародей, мгновенно выйдя из себя. – Ты идиот, Джозеф, вот ты кто. Хотя бы потому что считаешь, мня идиотом. Скажи на милость, зачем мне нужно было трогать Кольцову? Я не такой позер, как ты думаешь, и если бы захотел покончить с собой просто застрелился без помощи Магикулума! Безболезненнее вышло бы. А если ты этого не понимаешь, то…

Гнев, изумление и потрясение в случае Ника превращались в гремучая смесь, которая всегда развязывала ему язык. Он вывалил на Джозефа все, что о нем думал в самых экзотических выражениях, которые только знал его начитанный мозг. После этой короткой, но пылкой тирады "идиот" было самым мягким оскорблением из тех, что адресовались Надзирателю.

Бахрей стоял молча, прикрыв глаза, чем только сильнее бесил чародея.

Наконец, когда Ник выдохся и замолчал, чтобы перевести дух, Надзиратель вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот и черное перо. В полумраке записная книжка могла показаться самой обыкновенной, но чародей знал, что это древний документ с пергаментными страницами в металлической обложке.

– Ты можешь исходить желчью сколько угодно, я то знаю правду, – глубокий голос Джозефа своей непоколебимой уверенностью сокрушал. – Я просто хотел предупредить, что меня не провести. И в следующий раз, когда тебе захочется кого-нибудь укокошить, миллион раз подумай, потому что я, несомненно, докопаюсь до правды. А еще, – он раскрыл блокнот и принял церемонный тон. – Доминик Фалимент Джасвиндер Фельсенбург я ставлю Вас в известность, что ваше годичное досье нарушений пополняется еще одним минусом, за несданный вовремя ежемесячный отчет о поведении. И того, у вас три минуса. Помните, что десять мелких нарушений приведет к тому, что вы потеряете свое право на помилование и подвергнитесь наказанию в назначенном прошлым судом объеме. В вашем случае – смертной казни, – Бахрей сделал росчерк пером, и тьма на секунду озарилась вспышкой света.

Джозеф поднял глаза на собеседника:

– А теперь мне внести еще один минус за оскорбления сотрудника Магического Конвента при исполнении?