Мои требования вернуть наших с Дианой матерей на остров совет ожидаемо воспринял в штыки. Главный аргумент для протеста звучал одинаково у представителей обеих семей: «Бесчеловечно возвращать их в клетку после того, как они наконец‑то почувствовали вкус свободы».
И я мог бы согласиться и принять возмущение моих дорогих родственников, если бы не один немаловажный факт. Они виновны в том, что случилось, не меньше, чем Кронос. А может быть, даже больше. Намного больше.
Это их бесчеловечная жестокость не имеет границ, а я… я защищаю свои границы, предусмотрительно защищая от потенциальных угроз в будущем.
Несмотря на все протесты, верховный совет был вынужден пойти на компромисс. Я просто не оставил им выбора. Никто из них не способен взять на себя бразды правления засекреченным островным объектом. Эта ниша уготована мне, знающему всю внутреннюю специфику «Улья», обладающему огромным опытом, перенятым от его создателя.
Чтобы перемещающийся остров с пчелками и трутнями продолжил успешно функционировать и приносить прибыль, верховному совету нужен я. Возможно, это единственная причина, по которой мне позволили пройти испытание и вернуться.
Главы корпорации уверены, что, пока я здесь, они смогут контролировать меня. И тем не менее хозяин на острове я, и им придется с этим считаться.
До прибытия матери у меня есть немного времени, чтобы побеседовать с Марией, но я почему‑то медлю, намеренно растягивая расстояние от королевского лофта до тринадцатого уровня.
Неторопливо бреду по коридору, направляясь к пятой соте, где ранее обитала самая неуправляемая из всех пчелок, что повидал «Улей». Диана Демори, Каталея Гейден, Нина Даль, Ледяная Дева, Немезида, несостоявшаяся королева, моя жена, скоропалительно признанная советом погибшей.
Я не стал никого разубеждать, хотя мог бы подкинуть пару‑тройку доводов, но это не в моих интересах. И не в ее, где бы она ни находилась.
До пятой соты остаются считаные шаги…
Понятия не имею, с чего начать разговор с женщиной, которую видел в последний раз восемнадцать лет назад. Мне тогда было вдвое меньше, чем сейчас. Период времени со смерти Ноя и суда над матерью до появления в доме Уильяма Демори второй жены отпечатался в моей памяти смутным пятном. Грязным и серым. А потом всё стало еще хуже.
Мария. Робкая, юная, приторно милая, с копной белокурых волос, фарфоровой прозрачной кожей, сияющими серебристыми глазами и ангельской улыбкой. Она так сильно старалась найти со мной общий контакт, а я отчаянно, по‑черному ненавидел ее. Сначала особенно сильно. Потом по инерции. Потому что не мог и не хотел иначе.
Я был максимально озлоблен на весь мир, и на Уильяма Демори в частности. После вынесенного матери приговора он взял на себя обязанности опекуна, предварительно заручившись согласием моих родственников. Неудивительно, что появление Марии в доме, где я вынужден был находиться до совершеннолетия, вызывало во мне исключительно отрицательные эмоции. Я считал ее источником всех своих бед и несчастий и пребывал в полной уверенности, что за внешностью ангела скрывается расчетливая, вероломная стерва.
Для меня не существовало альтернативных версий. Я четко понимал одно: Уильям лишил меня матери и брата, чтобы жениться на очередной выгодной партии. С моей стороны было бы предательством считать иначе. Но, к сожалению, новая жена Уильяма этого не понимала и серьезно поплатилась за свою настойчивость.
