– Тогда почему он так не хотел, чтобы ты выносила ему наследника? – взглянув ей в глаза, металлическим тоном чеканю я. – Почему потом организовал ваше с Дианой бегство и скрывал долгие годы?
– Потому что я была молода, наивна и верила, что могу распоряжаться своей жизнью, – выдыхает она, опуская взгляд на сложенные на столе ладони. Мертвенная бледность разливается по вмиг потускневшему лицу. Физически ощущаю исходящие от Марии вибрации чудовищной боли. Все эти долгие годы она копилась в ней, никуда не исчезла и не притупилась.
– Через два дня я лечу на похороны моей матери. Ты будешь меня сопровождать, – озвучиваю решение, ради которого по сути и пришел. Она резко вскидывает голову, впиваясь изумленным взглядом в мое лицо. – Есть, что возразить?
– Нет, – устало прикрыв глаза, обреченно отзывается Мари. – Ты все равно сделаешь, как задумал.
Диана
– Я умираю, Эй. Точно тебе говорю, – сделав глоток горькой травяной настойки, которой Эйнар отпаивает меня четвертый день подряд, я убираю с лица взмокшие от пота волосы и обессиленно падаю на подушки. Кожу словно жжет огнем, мышцы выкручивает, легкие раздирает кашель. Боже, еще сутки в таком состоянии, и я точно протяну ноги.
– Ты не умираешь. Это обычный бронхит. – Эй пихает мне в рот очередную таблетку и заставляет запить жутко воняющим отваром. Где он его только отрыл? Мне кажется, что я вся пропиталась этим мерзким запахом.
– После всего, что мы пережили, нелепее смерти специально не придумаешь, – жалобно скулю, кутаясь в теплое одеяло, под которым дрожу как осиновый лист.
– Детка, потерпи, скоро станет легче, – поставив стакан на тумбочку, успокаивает Эй и дотрагивается теплой ладонью до моего лба. – Жар уже не такой сильный, как в первые дни.
Ненавижу его за то, что он так спокоен. Мы в гребаной глуши, на краю света, без связи, в деревянной избушке, где из-за постоянных ливней периодически вышибает пробки и гаснет свет, а вместе с электричеством отключается отопление и вода. Дом остывает за считанные часы, а Эйнар не всегда в состоянии устранить поломку. Например, вчера ночью я слышала, как кто-то скребся возле дверей, и чуть не умерла от страха, а Эй, налакавшись водки, дрых как медведь. Я растолкала его только через час. Зверь уже ушел, а он ржал надо мной, обзывая психованной трусихой.
Кстати, водкой Эйнар тоже пытался меня лечить, но я потом блевала полдня в ведро и ослабела настолько, что ему пришлось тащить меня на руках в туалет.
– Мне нужны антибиотики, – всхлипываю я, шмыгая сопливым носом.
– Тебе нужен покой и здоровый сон, – строго отрезает он.
Тоже мне командир выискался. Он, вообще-то, до сих пор не реабилитировался в моих глазах и находится под подозрением.
Самое дерьмовое, что я не в состоянии ничего сделать. Даже расстояние от кровати до ванной для меня настоящая пытка. Пот градом, перед глазами белые мушки, ноги, словно ватные. Одно радует – задница болит гораздо меньше, рана не воспалена и почти затянулась.
– Таблетка сейчас начнет действовать, и температура спадет, – Эй мягко поглаживает меня по спине. – Попробуй поспать.
Я бы фыркнула, но меня снова накрывает приступ сухого кашля. Мучительного, до слез и раздирающей боли в груди. Ненавижу! Со школьной скамьи не болела даже легкой простудой, а тут…в самое неподходящее время. В долбаной аптечке, кроме жаропонижающего, перекиси и бинтов ни хрена нет. Но зато Эй раздобыл в кладовой травяной сбор, который регулярно для меня заваривает, заверяя, что он помогает от кашля. Бессовестно врет. Я же чувствую, что мне хуже с каждым днем.
