– Не опоздала? – напористо поинтересовалась она.
– Нисколько. – Анна посторонилась, пропуская гостью в квартиру. – Входите, пожалуйста.
Светлана Михайловна скинула пальто и, заглянув в зеркало, поправила прическу острым концом алюминиевой расчески.
– Волнуюсь, как будто перед первым свиданием.
– Выпьем чаю или сразу же приступим к осмотру? – спросила Анна.
– Сначала работа, а потом уже остальное, – ответила Богомолова. – Где у вас хранятся костюмы?
– Идите за мной, – сказала Анна и зашагала в направлении дальней комнаты.
Следуя за ней, Светлана Михайловна поделилась переживаниями:
– У меня даже руки дрожат.
Стерхова улыбнулась и, войдя в комнату, распахнула портьеры.
– Сейчас все увидите.
В солнечном свете еще летали пылинки, когда они приступили к осмотру театральных костюмов. Они хранились в трехстворчатых шкафах с резными дверцами, висели вплотную друг к другу, из-за чего шляпки и мягкие аксессуары в виде искусственных цветов, жабо и бантов потеряли свой вид. Однако это ничуть не беспокоило Богомолову. Она тихо охала, что-то бормотала и бережно выкладывала туалеты на диван, кресла и стол.
– Боже мой… Это же камзол и панталоны Бизоньози из спектакля «Слуга двух господ»! Они были сшиты к постановке тысяча девятьсот пятьдесят шестого года для великого актера Алексея Калюжного. Жемчужина! Самая настоящая редкость.
– Больше всего мне нравилось это платье. – Анна вынула из шкафа розовое «облачко» из капрона, с кружевами, нарисованными белой краской. – В детстве часто его примеряла.
– И неудивительно. – Богомолова подхватила пышный наряд и бережно разложила на диване. – Платье Ларисы Огудаловой к спектаклю «Бесприданница» постановки тысяча девятьсот тридцать пятого года. Ее роль исполняла миниатюрная девушка по фамилии Самсонова. К сожалению, она так и осталась актрисой одной роли.
– Как много вы знаете о театре, – заметила Анна.
– В свое время я окончила театроведческий факультет. Постановки, о которых мы говорим, считаются легендарными. – Светлана Михайловна подошла к шкафу и, раздвинув костюмы, вынула серое пальто с пятнистым меховым воротником и такими же обшлагами. – А вот еще одна редкость, но более позднего периода. Конец восьмидесятых, спектакль по пьесе Теннесси Уильямса «Стеклянный зверинец». К сожалению, он просуществовал только два года.
– Отчего же так мало? – спросила Стерхова. – Настолько был плох?
– Дело не в этом. – Светлана Михайловна чуть нахмурилась. – В пьесе всего четыре персонажа. Аманду Уингфилд, мать семейства, играла замечательная актриса Теплякова, на ней и держалась вся постановка. Пальто, кстати, сшили для нее. Я была на премьере и видела ее в этой роли. Играла она гениально! Потом Теплякова умерла и спектакль закрыли.
– Что с ней случилось?
– Слышала, что несчастный случай.
– Какого рода?
– В деталях не расскажу, я не знаю.
Богомолова продолжила разбор костюмов, разделив их на две кучи: те, что возьмет непременно, и те, происхождение которых требовало дополнительных исследований. Однако в конце она обнаружила серебряное платье Феи из постановки «Синяя птица» тысяча девятьсот двадцать первого года и от нахлынувших чувств подвела черту:
– Я забираю все!
Прежде чем Стерхова подписала договор дарения, Светлана Михайловна спросила:
– Понимаете, от какой суммы отказываетесь? – и, после утвердительного ответа, обняла Анну. – Вы совершили благородный поступок, дорогая!
