– Прямо не говорил. Но как-то раз… Понимаете, составление завещания продлилось несколько дней, мы встречались три или четыре раза. И однажды он сказал мне, что появился новый фактор. Дескать, он о нем уже забыл, а он снова появился.
– А что за фактор, он не сказал?
– Нет, после этого он сразу перешел к обычной деловой беседе.
– А почему так долго составлялось завещание? Там были какие-то сложности?
– Нет, никаких особых сложностей не было. Просто оказалось, что у моего клиента много родственников, и он заботился о том, чтобы все они были упомянуты в документе. Для него это было крайне важно.
– Основная часть имущества, я полагаю, досталась вдове?
– Да, Людмила Васильевна получила основную часть имущества. А также сын моего клиента. Но и дальние родственники – племянники, двоюродные братья и сестры – тоже получили немалые суммы. Всего в завещании упоминаются девять человек.
– Я бы хотел вернуться к вопросу об этом «новом факторе». Может быть, Коршунов имел в виду какого-то человека?
– Да, пожалуй. У меня сложилось такое впечатление, что речь шла о каком-то человеке.
– Но ничего конкретного о нем ваш клиент не сказал?
– Нет, ничего определенного.
– А кроме родственников кто-то еще упомянут в завещании? Может быть, друзья? Или какие-то фонды, организации?
– Нет, больше никого, только родственники.
– Вы ведь вели и другие дела вашего клиента, не только завещание составляли?
– Да, другие дела тоже вел.
– А в этих других делах в последние месяцы вы не замечали ничего странного?
– Что вы имеете в виду?
– Мне кажется, вы меня понимаете. Я имею в виду денежные переводы за невыполненные работы или неожиданно появившиеся акты дарения того или иного имущества. Понимаете?
– Вы имеете в виду шантаж?
– Да, шантаж, вымогательство. Такого не было?
Адвокат подумал немного, потом решительно ответил:
– Нет, ничего такого не было. Я бы заметил.
– Скажите еще вот что. Вел ли ваш клиент дела с прежними членами группы Голубева? Например, были ли у него совместные проекты с такими людьми, как Забелин, Смурной, Щедринский?
– Смурной, Щедринский… Нет, таких дел не было.
– А с Вячеславом Угрюмовым?
– И с Угрюмовым он не вел никаких дел.
– Хорошо, на этом у меня, пожалуй, все, – сказал Гуров и поднялся. – Спасибо, Леонид Иванович, вы мне очень помогли. На прощание последний вопрос, не относящийся к делу. Простите за любопытство, но как вам удается поддерживать такую хорошую физическую форму? Вы выглядите не как кабинетный работник, а как спортсмен…
– Что ж, тут нет никакой тайны, – отвечал Сорокин. – Я трижды в неделю посещаю спортзал «Мускул», занимаюсь на тренажерах, поднимаю штангу, бегаю – вот и удается поддерживать спортивную форму. Знаете, это очень помогает в работе.
– Совершенно с вами согласен, – сказал Гуров. – Хорошая физическая форма всегда помогает мыслительной деятельности.
Он распрощался с юристом и покинул его офис. И пока шел к машине, садился в нее, сыщик раздумывал над последними словами юриста. «Хорошая спортивная форма очень помогает в работе», – так сказал адвокат Сорокин. Что ж, бывает, что и помогает, хотя… «А ведь такой человек, как Сорокин, вполне мог бы нанести своему клиенту Коршунову, а также Славе Угрюмову удар по затылку такой силы, чтобы человек надолго отключился, – думал сыщик. – И он человек достаточно хитрый, чтобы представить эту гибель как несчастный случай. Вот только один вопрос остается без ответа: зачем ему все это? Какая ему от этого выгода?»
