«Теперь, мне кажется, что я все знаю об этой женщине, – подумал Олег Андреевич. – Сейчас главное, что сообщит мне «Замок»».
***
Олег Андреевич Покровский, он же Лазарев, Сергеев, Заторин, за год до начала первой империалистической войны окончил московское юнкерское училище и, получив звание подпоручика, был направлен в Перемышль, где и встретил войну. Тогда ему и его друзьям казалось, что победа русской императорской армии, дело всего несколько месяцев, но война по непонятным ему причинам явно затягивалась. Вскоре, он столкнулся с первым большевицким агитатором, который призывал солдат его роты бросать оружие и расходиться по домам. Вечером он вызвал к себе унтер-офицера и приказал тому привести к нему агитатора, который почему-то решил заночевать в одной из землянок его роты.
Прошло минут десять и в землянку поручика втолкнули небольшого мужчину с разбитыми в кровь губами и большим лиловым синяком под левым глазом. Офицер встал из-за стола и подошел к агитатору.
– С кем имею честь разговаривать? – спросил он мужчину. – Вы знаете милейший, что вам грозит за вашу агитацию по закону военного времени?
Мужчина не ответил на его вопрос. Он старался не смотреть на офицера. Его глаза бегали из угла в угол в этом небольшом блиндаже, иногда замирая на какой-то миг на предмете, что лежали на столе Покровского.
– Не желаете отвечать? Да, Бог с вами, милейший. Я не буду передавать вас в руки военно-полевого суда, а решу эту проблему самостоятельно. Я вас просто повешу, как вешают предателей родины и шпионов.
Мужчина смерил его взглядом, в котором было полнейшее презрение, как к нему, так и к смерти. Он сплюнул на землю и с вызовом посмотрел на него.
– Всех не перевешаете, господин офицер. Нас тысячи….
– А, я и не собираюсь всех вас вешать, их повесят другие. А, вот вас, я повешу сам, с превеликим удовольствием. Ты вошь, а их уничтожают. Ты меня, понял?
Агитатор снова отвернулся от него, словно его и не было в этой землянке.
– Уведите его, – приказал он конвою. – Выставите охрану, чтобы не сбежал.
Утром Олег Андреевич построил свою роту. Два солдата вывели агитатора из землянки. Его поставили под одинокое дерево, которое сохранилось после последнего боя. Дерево было без листьев, словно голова человека, побритая под ноль. Мужчина стоял в расстегнутой шинели. Его длинные светлые волосы трепал сильный северный ветер. Унтер офицер перебросил веревку с петлей через сук и отошел в сторону.
– Перед вами стоит враг отечества, – громко произнес Покровский. – Он призывал вас бросать оружие и расходиться по домам. Этот человек призывал вас открыть фронт нашему врагу! Он и ему подобные агитаторы хотят поражения России в этой войне! Что нужно сделать с этим человеком? Отпустить, чтобы он снова разлагал нашу армию или повесть, чтобы ни он, ни ему подобные лица, не украли у нас нашу победу, вашу славу? Что вы, братцы, молчите?
Поручик замолчал, ожидая какого-либо ответа от солдат, но те упорно молчали, не решаясь, по сей вероятности, взять на себя грех в убийстве этого человека. Он снова посмотрел на солдат, многие из которых, встретившись с его взглядом, отводили свои глаза в сторону.
– Унтер-офицер, приведите приговор в исполнение!
Агитатора подвели к дереву. Кто-то из солдат поставил под ноги пустой артиллерийский ящик из-под снарядов.
– Давай! Это не больно, – произнес унтер-офицер и подтолкнул приговоренного мужчину к дереву.
