К вечеру Милдена решила искупаться.
Сначала она вышла на авандюну к морю, прямо напротив того места, где они устроили привал. Но потом, застенчивость погнала ее по пляжу правее, к северу. Она сознавала, что слепой Тороп никак не может увидеть ее тела, но не решилась раздеться там, где оказалась бы в прямой видимости от мужчины.
Было очень тихо, поперек моря струилась огненная полоса от заходящего солнца, крупный темный, будто речной, песок мягко поскрипывал под ногами. Она задумалась и забрела довольно далеко. Когда заметила это и собралась, наконец, скинуть с себя платье, неожиданно увидела, что в воде кто-то плавает. На всякий случай Милдена бросилась в дюны и там залегла за одной, и затаилась, подглядывая за купальщиком. Она не сразу поняла, что это женщина, а, увидев, как та выходит из воды, удивилась: что может делать женщина в этих диких пустынных местах, куда, как сказал Карвейт, даже куры не забредают? Еще больше удивили Милдену седые волосы этой женщины, которой на вид было не больше трех десятков лет.
С изумлением смотрела Милдена, как вслед за ней выползают на песок, забавно переваливаясь, толстые пятнистые тюлени, как они льнут к ногам женщины. А та, не обращая внимания на их ласки, отряхнула серебро волос, и подставила крепкую высокую грудь солнцу.
И вдруг Милдена поняла – кто это.
Удивление мгновенно сменил страх, она поползла, пятясь вниз с дюны, а потом вскочила на ноги, и побежала. И бежала до тех пор, пока не увидела Торопа.
Он еще издалека услышал ее шаги, встал, и, обнажив меч, поводил слепой головой из стороны в сторону.
– Тебя кто-то испугал? – спросил он.
– Нет, нет, ничего… – сказала Милдена.
– Ты кого-то увидела?
– Нет… Это так, мне просто показалось что-то…
Тогда Милдена не стала рассказывать о том, что видела. Она расскажет об этом Торопу позже. Много позже.
Дилинг с детства привыкал к запаху крови, и видом растерзанных человеческих тел его было не удивить. Но такого он не видел никогда.
Трупы, а вернее сказать, то, что от них осталось, было сложено посреди поселка. Казалось, будто зверь невероятных размеров рвал людей на части, жевал, и недоеденных бросал, чтобы схватить новую жертву.
Дилинг ждал плача и воплей, но в деревне было тихо. Ужас сковал чувства и мысли балтов, сдавил их глотки и замкнул рты. Все они, собравшись на площади, смотрели на Дилинга, и что-то было в их взгляде, чего он не мог понять.
– Я не знаю, что тебя привело сюда, – сказал вайделот, – Но тебе лучше уйти. Мальчик уже рассказал им, что ты – тот, кто должен прийти, чтобы спасти балтов, как было сказано в древнем пророчестве. Но ты не тот. Я знаю – кто ты. И потому тебе лучше уйти, пока в их душах не воспылала надежда.
Вайделот, единственный в этой деревне, носил привычную для глаза Дилинга одежду, и не был темнокожим. Он был склавином, это чувствовалось по акценту.
– Кто это сделал? – спросил Дилинг. – Я такого никогда не видел.
– Уходи. Тебе здесь нечего делать. Это проклятие богов. Племя давно должно было вымереть. Вот и пришло их время. Уходи.
Дилинг посмотрел на балтов. Те сидели тихие пришибленные волей богов, и смотрели на него черными, глубоко посаженными глазами.
– Я не вижу воинов, – сказал он. – Они в походе?
– У этого народа нет воинов. С кем им воевать? Кругом непроходимые топи. Ты – первый витинг, которого они видят за последние десятилетия.
