Он осмотрелся по сторонам. У входа был припаркован один-единственный автомобиль марки «Лада-Приора». Подойдя к лестнице, Крячко заглянул вниз. В окнах горел свет, доносились слабые звуки музыки. Он удовлетворенно отметил, что публика на месте. По крайней мере, какая-то часть музыкантов сейчас находилась в «Интермедии» и репетировала. От Гурова Станислав знал, что рок-клуб как таковой еще не открылся, концерты здесь если и проходят, то редко и, в основном, для узкого круга, то есть неофициально собирается «своя» публика. По сути это была просто репетиционная база, плавно перетекавшая иногда в тусовку.
Крячко вразвалочку спустился вниз по лестнице и взялся за ручку двери. Она свободно подалась, и Станислав оказался в узеньком предбанничке, из которого вела еще одна дверь в другую комнату. Без труда открыв и ее, он прошел в основное помещение, которое представляло собой две смежные комнаты. В ближайшей располагалась различная аппаратура, стены были обшарпанными, кое-где на них висели изображения неких рок-групп и отдельных музыкантов, никто из которых не был знаком Крячко. Вторая комната была чуть больше, и там-то и проходило главное действие. В совсем маленькой клетушке находилась ударная установка, за которой сидел барабанщик в наушниках. Остальные музыканты сгрудились в рядок у стены. Их было четверо. Они, к удивлению Крячко, оказались совсем не волосатыми, только у одного русые волосы средней длины были забраны в хвост на затылке. Навскидку, всем от двадцати до двадцати пяти. При появлении Крячко они оторвали головы от своих нотных партитур и обратили взгляды на него. В пухлой серой куртке, видавшей виды, в помятых брюках и вязаной шапочке на голове, Стас не производил впечатления близкого им по духу человека, тем не менее, они молча ждали, что он скажет.
– Здоро́во, ребята! – радостно провозгласил с порога Крячко. – Играем?
Музыканты переглянулись и дружно кивнули.
– Здо́рово!
– А можно послушать?
Музыканты переглянулись, и один из них, в черной бандане, похожий на средневекового викинга, неуверенно протянул:
– Ну… Слушайте. Только у нас пока репетиция, материал еще не готов.
– Да это ничего! – тут же успокоил его Стас, усаживаясь на табурет, стоявший посреди комнаты, и перекладывая лежавшую на нем стопку компакт-дисков прямо на пол. – Я люблю музыку послушать! Слышал, что играете вы хорошо, вот и зашел. У меня сын вас слушает.
На лицах музыкантов появилось выражение еще большего удивления, смешанного с интересом.
– А ваш сын у нас был? – спросил клавишник.
– А как же! Неоднократно. Очень хвалит. У него вся комната такими вот картинками оклеена, – кивнул на изображения неведомых ему музыкантов Крячко. – Вот я и решил тоже послушать. Оценить, так сказать.
Клавишник неуверенно посмотрел на своих коллег по цеху, потом спросил:
– А вы сами какое направление предпочитаете?
Станислав в направлениях современной музыки разбирался примерно как свинья в апельсинах, однако смущаться было не в его правилах, и он храбро заявил:
– Да мне без разницы. Сбацайте что-нибудь эдакое, чтоб за душу взяло!
На лицах музыкантов явственно отразился вопрос – что это за лох? Клавишник, который, видимо, был тут за старшего, что-то сказал своим коллегам. Ударник загрохотал по барабанам, а следом потекла музыка. Крячко закинул ногу на ногу и даже принялся постукивать по коленке, стараясь попадать в такт, попутно отмечая, что вокал не вызывает у него приятных эмоций. Композиция длилась минуты четыре и отличалась простотой и незамысловатостью, как музыкально, так и текстуально, но группа пыталась компенсировать это протяженными и эмоциональными соло на инструментах.
