− Ой, да что ж ты и в праздник не даешь покоя своей бедной головке! − запричитала бабушка Зара, − только приехала и опять за книги. Отдохни, завтра позанимаешься.
− Нет, ба, мне сейчас захотелось, − возразила внучка. − Не люблю я без дела валяться, у меня тогда мозги закисают.
− Так возьми почитай чего-нибудь, журналы полистай, вон их сколько на подоконнике. Там кроссвордов полно, ты же любишь их разгадывать
− Не хочу журналы, уравнения те же кроссворды.
Она прожила в поселке все майские праздники. Ей очень нравилось их армянское село, где даже встречные собаки вели себя дружелюбно. Село было богатым: почти в каждом дворе имелся автомобиль, а то и два. Населяли его работящие приветливые люди, всегда здоровавшиеся при встрече. Многие знали Настиных родных и потому часто приглашали в гости, а пригласив, вели себя тактично, угощали вкусными армянскими блюдами и ни о чем не расспрашивали. За эти недели Настя поправилась душой и телом и совсем забыла про свой бок. Она успешно одолела программу по математике и чувствовала себя вполне подготовленной к предстоящим испытаниям. С физикой дела тоже шли неплохо, а диктанта Настя не боялась совсем: ее грамотность была безупречной. Видимо, здесь сыграла роль любовь к ежедневному чтению, без которого она просто не могла нормально жить.
Но стоило вернуться в город, как тягостные мысли вновь овладели ею. Она старалась поменьше выходить из дому, даже в магазин заставляла себя идти с трудом. Нет, ее не страшила встреча с теми бандитами: она знала, что их осудили на длительные сроки, − ее страшили воспоминания. Но выходить из дому все равно приходилось: нужно было показываться врачам. Несколько раз Настя встречалась на лестнице с Наташей и Никитой. Она вежливо здоровалась, стараясь не смотреть на друзей, а те, кивнув, пропускали ее и долго смотрели вслед.
Галчонок не очень переживала из-за душевного состояния дочери, считая его перед предстоящими испытаниями вполне нормальным, но отец никак не мог с этим смириться. Его девочка, прежде такая живая и общительная, вдруг превратилась угрюмое существо, дичившееся всех. Конечно, ей пришлось пережить такое потрясение, − но ведь, в конце концов, все наладилось. Сколько же можно прятаться и отказываться от общения с друзьями?
− Котенок, давай, наконец, поговорим откровенно, − решительно заявил он, зайдя к ней под вечер. Дочь сидела за столом с выключенной настольной лампой, глядя в темное окно. Услышав звук отворяемой двери, она включила свет и повернулась к отцу, всем видом демонстрируя нетерпеливое желание, чтоб ее оставили в покое. Но тот упрямо сел на диван и похлопал рядом с собой ладонью. Когда Настя пересела, он обнял ее за плечи, притянув к себе, как всегда делал в такие минуты. Но против ожидания дочь не положила голову ему на плечо, а наоборот, резко вырвалась и стремительно пересела обратно.
− Что такое? − взмутился отец. − Что с тобой?
Дочь продолжала молчать, глядя на него исподлобья.
− Галина, иди сюда! − закричал отец. − Почему родная дочь шарахается от меня, как от прокаженного? Обнять ее уже нельзя!
− И нечего ее обнимать! − резко отозвалась мать, заходя в комнату. − Она уже большая, и ей это неприятно.
− Ах, вон откуда ветер дует! И что ты такого наговорила, что ей родной отец стал неприятен?
− Что нужно, то и наговорила. Чтоб она держалась от вас всех подальше. Еще успеет наобниматься, пусть сначала поумнеет.
