– Ага. Ну ладно. Давай излагай.
Эдуард достал из кармана блокнот, куда недавно записал все, что сообщила Александра, мельком глянул в него и начал рассказывать напамять.
– Два года назад, вечером 30 ноября, на территории, прилегающей к Бабушкинскому кладбищу, произошла авария со смертельным исходом. От удара о бетонное ограждение автомобиль вспыхнул, подъехавшие пожарные довольно быстро потушили его, но водитель почти полностью обгорел. Родным на опознании предъявили вещи потерпевшего: рубашку, запаянную в целлофановый пакет – погибший забрал ее из стирки, куда отдавал накануне, и шелковый светлый шарф. И то и другое почти не пострадало. Рубашка лежала у тыльного стекла автомобиля, а шарф – на заднем сиденье. Поскольку генетическая экспертиза не проводилась, а у обгоревшего человека к тому же от удара было сильно повреждено лицо, вполне возможно, что при опознании произошла ошибка. Единственное, что определенно могут утверждать родственники: покойный был примерно того же роста. Поэтому мне бы хотелось поговорить с инспектором, который выезжал на место аварии, как его имя, фамилия. В общем, мне нужно все, что только есть по этому делу.
– Та-а-ак, – задумчиво протянул Иванов, – два года назад, говоришь... Регистрационный номер, марка автомобиля и цвет?
– А я не сказал? «Хонда Аккорд», цвет Монте-Карло, госномер... – Лямзин посмотрел в блокнот, – Д756МАИ.
– Хорошо, вы пока подождите здесь, я сейчас приду. – Уже в дверях полковник обернулся и спросил: – Чай, кофе будете?
Лямзин вопросительно посмотрел на Александру.
– Кофе, если можно, – кивнула она.
– Мне тоже, – сказал Эдуард.
Иванов исчез за дверью, и вскоре в кабинете появилась секретарь с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки кофе и ваза с шоколадными конфетами.
– Тебе «Мишку на севере» или «Белочку»? – деловито спросил Лямзин.
– Мне «Каракум».
Александра протянула руку и взяла конфету.
Лямзин откинулся в кресле и принялся за ней наблюдать. Мало того, что он с жадностью следил за каждым ее жестом, он настолько этим увлекся, что напрочь забыл о кофе.
Александра отправила конфету в рот, покосилась на Лямзина и, глотнув, ехидно сказала:
– У тебя сейчас такое выражение лица, будто тебе не терпится узнать, превращусь ли я после энного количества конфет в лягушку или нет.
Он засмеялся.
– Я просто соскучился. Очень сильно. Обещай мне...
Договорить он не успел: распахнулась дверь, и вошел полковник Иванов.
– Вам повезло, – с порога начал он, – на то ДТП выезжал инспектор Кравченко, он сейчас в отделе. Через пятнадцать минут будет здесь, и мы узнаем все, что он сможет по этому поводу рассказать.
У Александры вдруг, то ли от переизбытка эмоций, то ли от расслабляющего тепла, слегка закружилась голова. Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Наблюдать из-за полузакрытых век за Лямзиным было забавно. Она видела, как он смеется, как разговаривает и как эмоционально жестикулирует, что-то рассказывая. Невзирая на свое полудремотное состояние, она поняла, что сначала речь шла о рыбалке, потом плавно перетекла к охоте, а когда мужчины стали обсуждать, какое оружие лучше – болтовик, штуцер или полуавтомат, и вовсе перестала их слушать.
Вскоре появился инспектор.
– Разрешите? – Майор замер на пороге. Рыжее от веснушек лицо его было напряженным, хотя он и пытался тщательно скрыть волнение.
– Да, Василий, заходи. Познакомься – это подполковник Лямзин Эдуард Петрович из МУРа. А интересует нас вот что. Два года назад в ноябре, вечером тридцатого числа, ты выезжал на ДТП со смертельным исходом. Мужчина на «Хонде Аккорд», цвет Монте-Карло. Помнишь?
