Улыбка Магдалины - страница 11

Ребята пробыли с Алисой около получаса. Никита торопился домой, где мама с бабушкой активно готовились к встрече с будущей невесткой. Алиса не стала их провожать. Сославшись на недомогание, она быстро чмокнула Никиту, не удостоив при этом Карину ни взглядом, ни словом, что вышло достаточно неучтиво, и вернулась в палату, кусая губы до крови. Она была зла, но побежденной себя не чувствовала. Никита влюблен, это факт, но для Алисы не помеха, она не отдаст его другой. Девушка держала в руках красивую коробку с эклерами, перевязанную нежно-розовой лентой, и не заметила, что уже не одна в помещении.

– В ближайшее время содержимое этой коробки вам противопоказано, как впрочем и всего пакета.

Алиса вздрогнула и выронила коробку из рук, к счастью, та упала на кровать, даже не перевернувшись. Марк проследил за падением гостинца и спокойно подошел к тумбочке.

– Вашему жениху прежде, чем покупать все самое дорогое и красиво упакованное, не помешало бы для начала поинтересоваться, что вам можно есть, а что нельзя. У нас не самое разнообразное и вкусное меню, но для вас сейчас самое полезное. Судя по тому, как пациенты рьяно идут на поправку и просятся домой, можно сказать, что наша скромная еда людей на ноги поднимает, – говорил он, доставая из пакета бананы, йогурт, печенье и книги. – Завтра можете побаловать себя вот этим, но умеренно.

Алиса, все это время молча наблюдавшая за происходящим, наконец, обрела дар речи, а вместе с ним и желание сорвать на ком-нибудь свою злость. Марк подходил для этого идеально, снова поставив под сомнение поступки Никиты, а заодно став свидетелем ее унизительного поражения. И репетицию реванша Алиса решила отыграть на нем.

– Спасибо за заботу, но по поводу диеты я обращусь к своему лечащему врачу. Мне его рекомендовали как компетентного специалиста, – парировала она.

Гельман чуть заметно улыбнулся и вышел. Ему достался достойный противник. Достойный и невероятно привлекательный. Было в этой молодой девочке что-то будоражащее нервы и цепляющее за душу. Что именно на него так действовало, Марку только предстояло выяснить.

Алиса опустилась на кровать и бережно подняла коробку с эклерами. Нужно будет завтра отправить ее Авроре. Пусть ее маленькой сестренке-сладкоежке она принесет больше радости, чем ей самой. Алиса перевела задумчивый взгляд на книги, лежавшие на тумбочке. Это были два романа Стефана Цвейга «Мария Стюарт» и «Мария-Антуанетта»1. Она взяла в руки последний и уже не смогла оторваться, пока не поняла, что в отделении все стихло, в палату прокралась ночь. Алиса решила немного пройтись. Сон бежал ее, а мысли еще не успели остыть в разгоряченном мозгу, затвердеть до категоричных решений. Итак, Алиса покинула постель, чтобы размять затекшие мышцы. Хотя вероятнее всего, дело было не в них. Что-то внутри, тихое, но настойчивое толкало ее выйти из палаты. Она знала, что должна сделать это, поэтому встала и осторожно скользнула за дверь, стараясь не шуметь. Девушка плавно шла по коридору, наблюдая, как по оконным стеклам бегут капли дождя, в свете ночных фонарей создавая причудливые очертания. Вдруг до нее донеслись приглушенные голоса и сдавленный женский смех. Алиса дошла до поворота, за которым располагался пост медсестры. Спрятавшись за открытой дверью душевой, она заглянула в образовавшуюся щель между дверными петлями. На посту, а точнее на тумбочке у стола, на которую она пристроилась упругой пятой точкой, сидела молоденькая медсестра, кокетливо отведя руки за спину и выпятив вперед грудь, как бы невзначай призывно выглядывающую из расстегнутого халатика. Над девушкой, уперевшись руками в стойку над ее плечами, возвышался Марк Изотович. Он что-то шептал ей на ухо, чуть касаясь губами мочки уха, отчего медсестра краснела, отрывисто дышала и вообще была готова сползти под стол. Алиса и сама неожиданно почувствовала, как горячая волна прокатилась по всему телу и сконцентрировалась где-то в горле, перекрыв кислород, но вместе с тем вызвав дикое желание мести. Именно так она определила это новое для себя чувство и ошиблась. То, что сейчас жгло ее изнутри, было самой настоящей ревностью. Ревностью маленькой женщины, которая долго закипала в ней, и сейчас готова была раскаленной магмой излиться на местные «Содом и Гоморру». Шепот Марка стал жарче, ласки настойчивее и вот уже халат медсестры расстегнут до половины. Алиса с силой сжала дверную ручку и наотмашь хлопнула дверью об косяк, так что зазвенели оконные стекла и с медпоста белым листопадом разлетелись документы.