Я опустил голову. Зачем я позвал ее? Я сожалел, что не смог потушить огонь желания холодным ветром разума.
Она подошла. Я еле вынул руки из-под стола. Они все еще дрожали. Она с минуту смотрела на меня с удивлением. Затем на лице появился то ли страх, то ли она сильно вздрогнула. А потом… Потом она улыбнулась:
– Вы… Я вас узнала, – сказала она.
Я смотрел на нее не отрывая взгляда. Она была взволнована:
– Чего хотите? Что-нибудь будете заказывать? – спросила заботливо.
– Ну… полкурицы, пятьдесят… нет, сто… нет-нет, пятьдесят граммов крепкого напитка, немного хлеба, – заикаясь, заказывал я. Вынул из кармана помятой рубашки пластиковую карту и протянул ей.
В ее глазах появилась жалость. Она жалела меня. А возле отдельной комнаты стоял менеджер и косился на меня. Потом он холодно усмехнулся. Салтанат принесла мой заказ. На большой тарелке восседала целая курица, в большом стакане искрился коньяк, а еще была тарелка салата. Она улыбнулась той самой улыбкой, которой одаривала меня в те мои благополучные годы.
– Кушайте, приятного аппетита. Вы не сказали код пластиковой карты. Да и необязательно…
Я смотрел на нее раскрыв рот.
Дал кое-какие поручения своему помощнику и сказал, что на работу выйду на следующей неделе. Заместителю приказал, чтобы разруливал дела до понедельника без моего участия. На следующий день я опять пришел в ресторан. Был небрит, на ногах изношенная обувь, одет в помятую, несвежую рубашку. Ресторан был полон, так как было время ланча. Кто-то смотрел на меня с жалостью, кто-то – с отвращением.
