Шарлотта с деланым равнодушием поздоровалась с ним. Обычно она старалась не обращать внимания на женатых мужчин. Точнее, она давно уже не обращала внимания на мужчин, и сейчас явно был не самый удачный момент для раскрепощения ее либидо.
– Доктор Адамс, – обратился к ней полицейский, и улыбка осветила его лицо. – Давно вас не видел.
– С тех пор, как вы принимали роды на Оук-роуд.
– У меня бы ничего не получилось, если бы не ваши советы по телефону, но я надеюсь, что это был первый и последний подобный случай в моей карьере. Не хочу больше отнимать ваш хлеб. – Сильвейра кивнул в сторону палаты, из которой Шарлотта только что вышла. – Как там наша девчонка?
– Проснулась. Сказала, что я могу называть ее Энни, но я не уверена, что это ее настоящее имя.
– На сей раз она не солгала. Мы нашли ее рюкзак рядом с мотоциклом, который она бросила у пирса. Ее действительно зовут Энни Дюпон. Судя по ее школьному аттестату, ей восемнадцать лет, хотя в школе она не учится уже пару лет. Ее семья живет в горах, и, по-видимому, девушка занимается образованием самостоятельно.
– Вы связались с ее родителями?
– Пока нет. Я направил одного нашего сотрудника по адресу, которым мы располагаем, но он обнаружил в горах лишь заброшенную лачугу. Как вы думаете, Энни сообщит мне свой нынешний настоящий адрес?
– Боюсь, что нет. – Шарлотта решила быть с ним полностью откровенной. – Она просила меня никому не говорить, что находится здесь. Она явно чем-то сильно напугана. Если вы станете на нее сейчас давить, боюсь, она попытается сбежать, а мне совсем не хочется применять к ней насилие. Она еще почти девочка, эмоционально крайне уязвимая и к тому же беременная. Нужно, чтобы она почувствовала себя здесь в безопасности, и тогда, возможно, я смогу ее разговорить. Ее должен посмотреть и наш психиатр, доктор Реймонд, но он приедет только после обеда. Вы не могли бы отложить свой разговор с ней хотя бы до сегодняшнего вечера?
– Ей восемнадцать лет. Наверное, я могу подождать. Послушайте, она случайно не говорила, почему решила утопиться?
– Энни утверждает, что хотела проверить, спасут ли ее ангелы.
– Это то самое чертово видео! – Джо с отвращением покачал головой. – Как будто специально изготовлено для того, чтобы сводить людей с ума.
– Насколько я понимаю, вы не принадлежите к числу тех, кто верит, что ангелы вырезают надписи на отвесных скалах на побережье?
– Я принадлежу к числу тех, кто считает, что кому-то понадобилась легенда об ангелах для прикрытия, или чтобы отвлечь нас от того, что он на самом деле замышляет.
– Вы знаете, Джо… о, простите, мистер Сильвейра…
– Можете называть меня Джо.
Шарлотта закашлялась, смущенная его насмешливым и нежным взглядом. Мужчинам не следует позволять так улыбаться.
Она заставила себя сосредоточиться на теме разговора.
– Я здесь выросла, и легенды про ангелов у нас популярны больше, чем где бы то ни было. И веру в них вам будет очень трудно развенчать. В наших местах случались вещи, плохие и хорошие, которые очень трудно объяснить.
Сильвейра пристально всматривался в лицо Шарлотты.
– Ваши слова звучат чертовски загадочно. Мне вы раньше казались весьма рациональной и логичной женщиной.
Шарлотта вздохнула.
– Когда-то я действительно была такой. Потом я вернулась домой.
* * *
Дженна поморщилась, слушая, как Стелла Рубинштейн, пятидесятидвухлетняя дама, переживающая кризис среднего возраста и последствия развода, «издевается» над темой любви из увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта» Чайковского.
