«Кан Хен Мин, – подумала она про себя. А вслух сказала: «Вы простите меня, я не хочу показать вам свое неуважение. Знаю, что в вашей стране строгий этикет. Где открытое выражение эмоций, видимо, как и протянутая рука не приветствуются… Но здесь… Сейчас… Особенно когда рядом нет большого количества людей, мне просто хочется быть собой, чувствовать, видеть все, что происходит вокруг и сохранять здесь, – она приложила ладонь к своему сердцу, – позвольте мне, Хен, не тратить силы на соблюдение рамок, а сделать то, от чего я буду счастлива?!»
Хен Мин молча смотрел на свою собеседницу. Он прекрасно понимал, отчего еще там, в автобусе, появилось это легкое чувство паники.
Эта женщина, так неожиданно ворвавшаяся в его день, была настолько свободна, открыта и искренна, что могла делать то, чего так давно не делал сам Хен – жить, жить вне привычных сценариев, вне существующих правил, здесь, сейчас, с желанием быть счастливой. Напоминая тем самым Хену о той части себя, которую он давно запер на ключ.
«Что ты хочешь мне всем этим сказать, тот, кто там, наверху»? – подумал он, резко повернулся и направился к дороге цветущей вишни.
Катя почувствовала, что с этим мужчиной что-то происходит. Будто он вел внутренний диалог, как это делала она, когда ей было больно, пусто, страшно, одиноко. «А если это так, я должна дать ему возможность побыть наедине с собой», – сказала она себе и молча пошла вслед за ним.
***
Она всегда хотела пройти по дороге цветущей вишни. Пройти, кружась, будто в вальсе, под конфетти ее опадающих бело-розовых лепестков. Катя немного приподняла руки, будто положила их на плечи партнёра, чуть прикрыла глаза и начала танцевать. С ее губ не сходила улыбка, а лицо выражало полное умиление. Казалось, что здесь, сейчас, нет мыслей, нет проблем, нет вопросов, нет Смирнова, есть только легкий ветер, гладящий лицо, и кружащий в воздухе бело-розовый снег. Она подставляла ему ладони и, словно боясь, что он растает, сдувала его легким движением губ… И именно тогда Хен, наблюдавший за всем этим с высоты ступеней, на которые он успел подняться, понял: больше его жизнь не будет прежней.
Он так и смотрел на нее, пока она, перестав кружиться, не остановилась, на несколько секунд застыв на месте, видимо для того, чтобы обрести равновесие.
Катя молча нашла его глазами, как бы спрашивая: «Все в порядке? Можно дальше идти?». Хен снял бейсболку, улыбнулся и сказал: «Наберитесь сил, нам еще высоко подниматься».
«Видимо, уединение пошло ему на пользу», – подумала Катя, – каждому нужен воздух», – и полная решимости увидеть Сеул со смотровой площадки, пошла за этим загадочным мужчиной покорять 239 метровую высоту.
– А это было непросто, – сказала она, запыхавшись, – сюда добраться.
И тут у нее так закружилась голова, что на доли секунды она перестала видеть….
– Что с вами? – спросил он, – поддерживая ее за локоть, – вы так побледнели!
– С женщинами так бывает иногда, не переживайте, все нормально.
– Ну раз вы говорите, что нормально, пусть будет так.
Не понравилось Хену это «нормально», чутье подсказывало ему, что это не так.
Они расположились у ограждающих перил и долго смотрели на город, расположившийся внизу.
– Кан Хен Мин! Вы счастливый человек? – вдруг спросила его Катя.
– Я давно не задавал себе таких вопросов. Я просто делаю то, что должен.
– Тогда в награду за то, что вы посвятили мне полдня, я загадаю, стоя прямо здесь, чтобы вы обязательно были счастливы!
