Конечно, я не спала всю ночь. Конечно, рыдала от безысходности, хватаясь то и дело за корвалол. Сашка-Грек успокаивал, как мог. Но заявление о пропаже ребенка принимают только на третьи – третьи! – сутки, как мне сказали в дежурной части, куда я позвонила часа в четыре ночи.
– Ждите дома, мамаша! Сама найдется. Вот увидите. Тем более, что ночью электрички из Москвы не ходят. У нас таких потеряшек – по десятку каждый день. Вернее – ночь. Ничего! Есть захочет – придет, – «успокоила» доблестная милиция.
Под утро Алиса появилась. Видимо, действительно приехала с первой электричкой. Я ее чуть не прибила на месте, надавав пощечин от души. Вот так всегда: не троньте моего ребенка – сама прибью. Но меня тоже можно понять: то, что я пережила в эту ночь не подходило ни под какие описания. Хотя это было только начало…
Теперь загулы дочери стали нормой жизни. Это в последнем классе общеобразовательной школы, когда пишут характеристику для поступления в вуз! Кошмар наяву! Смириться с этим положением вещей я не могла! А еще приходилось скрывать все от друзей, соседей, от собственных родителей, для которых подобный позор был бы невыносим. Ведь Алиса не представляет, что с ней могут делать озверевшие пьяные мужики. Или уже представляет?
Аркадий мне очень нравился. В постели он научил меня всему, что в жизни мне не раз пригодилось. Мы проводили много времени у него в ресторане или на квартире его друга Николая. В один прекрасный момент я имела счастье познакомиться ближе и с этим другом Аркадия, который оказался полковником МВД Москвы.
Однажды мы сидели вчетвером: я, Аркадий, Николай, четвертой была любовница полковника Юля – лейтенант милиции, не блистающая красотой, но темпераментная черноокая брюнетка. Несмотря на свои двадцать два года, она обладала жестким характером. А других в милиции и не держат. Туда вообще идет только соответствующий контингент. По-моему они с полковником друг друга стоили.
Потом мой Аркадий с Юлей неожиданно куда-то исчезли. Сговорились что ли? А престарелый уродливый полковник Николай начал на меня набрасываться. Это было противно, потому что у него толстый живот и отвратительная морда. Оттолкнув его, я выскочила на балкон шестнадцатого этажа и прокричала:
– Не смей ко мне приближаться! Подойдешь ближе – выпрыгну!
– Убирайся из моей квартиры! – взревел отвергнутый полковник. Я не заставила себя упрашивать, подхватила курточку, на ходу надевая сапожки. Даже не застегнула как следует, чтобы хозяин квартиры не передумал.
Было два часа ночи, метро не работало, а я уверенно вышагивала по улице неизвестно куда, почему-то не боясь, что со мной может что-нибудь случиться. Но ушла недалеко. Буквально через двести метров от подъезда Николай подкатил ко мне на своем шестисотом черном мерсе и предложил вернуться обратно при условии, что он до меня не дотронется. Скорее всего, он подумал, что со мной может случиться что-то страшное, и ему за это придется отвечать.
Мы вернулись в квартиру. Он закрыл дверь снаружи на ключ, и я осталась одна. Изнутри открыть замок было невозможно. Забавно. От нечего делать я стала внимательно осматривать квартиру и заметила видеокамеру в углу спальни, направленную на кровать. Правда, сейчас она была выключена. Обшаривая каждый угол, я заглянула в огромный встроенный шкаф и обнаружила там кучу видеокассет. На каждой коробке было написано женское имя. Компру, что ли, жучара готовил? Но заинтересовала меня лишь надпись «воровка». Я вставила ее в видеомагнитофон и начала смотреть.
