– Фельдшерица сказала, землей его накормили, да так, что и зубы выбили. Кто ж такая сука?! Это не наши, из наших никто б такого с Илюшкой не натворил, это городские, сволочи. Поди после похорон там кто-нибудь остался, да с пьяну нашего дурачка и уходил.
– А может у нас какой Чикатило завелся, а? – усмехнулась, глядя в стопку Наташка.
– Сплюнь десять раз, – посоветовала Яна.
10.
Юра и Инна Коваленко с восторгом осматривали свою новую квартиру, маленькую, светлую. Конечно, еще придется выплатить за нее ипотеку, а еще сделать ремонт, но вот она, СВОЯ квартира! И теперь уже ничего не страшно. У Инны был заметен круглый животик, но до рождения малыша они все могли успеть. А сейчас просто радовались жизни, бродили из кухни в комнату, затем на балкон и обратно, держась за руки и улыбаясь так, как улыбались в самом начале своей романтической истории. С минуты на минуту ждали мастера-бригадира, чтобы договориться о фронте работ и стоимости. Будущие родители стояли посреди комнаты.
– Сюда поставим диван! – сказала Инна.
– Тогда туда поставим телевизор, – ответил Юра.
Инне показалось, что в комнате немного потемнело, она взглянула в окно – солнце светило с совершенно чистого неба, и она решила, что ей показалось. Трубка домофона запищала. Юра подошел к ней и ответил:
– Входите! – и нажал кнопку открывания дверей. Он пошел в прихожую, краем глаза заметив, что угол напротив балконной двери темноват. Это показалось странным, но, отперев входную дверь, Юра вернулся, взглянул в тот самый угол и никаких теней не обнаружил. «Показалось», – решил мужчина и забыл об этом случае.
***
На следующий день рабочие принесли мешки с клеевой смесью, плитку, сумки с инструментами, и пошла работа – загрохотал перфоратор, завизжала «болгарка», мужские голоса переговаривались, стараясь перекричать шум.
– Саня! Подсвети мне, что-то не вижу ни черта!.. Вот, другое дело! – похвалил Боря, не прерывая своих упражнений с уровнем.
– Чего звал? – спросил Саня, выходя с кухни и держа в зубах саморез. Боря удивленно оглянулся.
– Да темно здесь, попросил подсветить мне.
– Где темно?
– Где-где, в Караганде! – рассмеялся Боря и посмотрел на стену, по которой водил уровнем. Солнце из окна светило прямо на это место.
– Заработался? – хохотнул Саня, и вернулся в кухню, шлепая сланцами. Боря продолжал недоуменно смотреть в стену, – Что за?.. А, черт с ним! – и продолжил работать.
Саня, насвистывая, перекладывал саморезы из баночки в две кучки, предстояло делать между комнатой и кухней барную стойку. Всем нужна барная стойка между кухней и комнатой, всем. А потом расставят на ней вазочки-букетики-открыточки, прочую какую-нибудь дребедень, а рядом поставят стол, и барная стойка все равно превратится в лишнюю полку. Но, кто платит, как говорится, тот и заказывает музыку. Или стойку. Перфоратор в санузле, наконец, сделал перерыв, и Саня отчетливо услышал за спиной слово «дурак». Он резко обернулся – никого. «Странные дела. И странный запах, – подумал он, – Что-то Никитос в санузле наваракосил, не иначе», – и снова повернулся к своим саморезам. Он вгляделся в недра жестяной кофейной банки, в поиске очередного самореза, и тоже заметил, что как-то потемнело. Поднял лицо, и с трудом разглядел край листа гипсокартона. Что за черт? Саня поморгал. Темнота рассеялась.
– Боря! – с нарастающей громкостью заорал Саня, – Никита! Перекур!
