– Ошибаешься, – задумчиво возразил Бондарь. – Бактерии, они ведь тоже живые. Надо полагать, Сергей Николаевич любит их гораздо больше людей.
– Ты слышал, он собирается в Соединенные Штаты? Представляешь, что будет, если ему действительно выделят лабораторию? Они потравят всех обыкновенной водой из водопроводного крана!
– Во-первых, не всех, а только людей второго сорта, таких, какими являемся, например, мы с тобой, – негромко произнес Бондарь. – Во-вторых, до Штатов далеко, а мы рядом. В-третьих, не ори на весь дом, нас могут подслушивать.
– Ты думаешь? – насторожилась Вера.
– Почти убежден в этом.
– Почему?
– Вспомни, как усмехнулась Ингрид, когда говорила про насыщенное свадебное путешествие. – Бондарь сокрушенно повертел головой. – Достаточно было послушать наш разговор перед ужином, чтобы сообразить, что никакие мы не молодожены.
– Ну это еще вилами по воде писано, – заявила Вера, избавляясь от колготок. – Мнение Ингрид ничего не значит. Главное, чтобы профессор ничего не заподозрил. Я знаю способ.
С этими словами она направилась в ванную, но была перехвачена Бондарем, склонившимся к ее уху.
– Завтра утром останешься с Виноградским наедине, – шепнул он. – Постарайся убедить его в том, что Россия предпочтительней Америки. Тем более в компании такой девушки, как ты.
– Навешать лапши на уши – сколько угодно, – тихо отозвалась Вера, – но спать с этим бактериофагом я не собираюсь, так и знай.
Рука Бондаря скользнула по ее плечу, добралась до шеи и усилила хватку.
– Ты сделаешь все, что потребуется, – холодно сказал он. – Мы не имеем права отдавать профессора ни Западу, ни кому бы то ни было еще.
– У него полная голова перхоти! – пискнула Вера.
– У него полная голова идей, которыми мечтают завладеть наши враги.
– Так надо вышибить ему мозги, и дело с концом!
– В самом крайнем случае, – сказал Бондарь, разжимая пальцы. – Если не получится по-хорошему. Идеи Виноградского могут пригодиться родине.
Машинально потирая горло, Вера недоверчиво спросила:
– Какая разница, кто запустит бактерий в водопровод, мы или американцы?
– Глупая, неужели ты не понимаешь, что для нас это просто одна из мер безопасности? Есть такое понятие: оружие сдерживания. Если бы у нас не было ядерных боеголовок, на нас давно сбросили бы ядерную бомбу. То же самое с любыми другими видами вооружений.
– Как в той песне получается, – вздохнула Вера. – «К нам не подходи, к нам не подходи, а то зарежем».
– Что-то в этом роде, – согласился Бондарь.
– Эх, кто бы знал, как я ненавижу все эти ваши мужские хитрости. Игры патриотов, блин!
С этими словами Вера скрылась за дверью ванной комнаты. Проводив взглядом ее стройную фигуру, дважды перечеркнутую полосками черного бюстгальтера и таких же черных трусиков, Бондарь разделся и лег на кровать, предварительно выложив на тумбочку сигареты и зажигалку.
Курить, как ни странно, не хотелось. Хотелось спуститься вниз, взять за шкирку свихнувшегося ученого и встряхнуть так, чтобы вся перхоть осыпалась с него раз и навсегда, вместе с волосами. Дожил до седин, старый идиот, а ума-разума не нажил. Разве он не соображает, что делает? Неужели ему не ясно, что любая теория подразумевает переход к практике? Или ему безразлично, на чем делать деньги и славу?
Взгляд, которым встретил Бондарь Веру, был таким жестким и непримиримым, что она невольно остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие.
